Вступив в экуменическое движение

Как космос не может быть членом английского клуба, так Церковь, где соединено конечное с Бесконечным, не может быть членом не только еретической, но и любой организации. Членами экуменистических союзов могут быть отдельные лица, либеральные христиане, которые относятся индифферентно к канонам Церкви и не чувствуют себя ответственными перед ними. Но такие "церквостроители" и "церквоискатели" представляют собой вовсе не Православную Церковь, а только самих себя.   

Отказ от понятия Церкви, как мистического Тела Христа, и манипуляция словами "членство Церкви" является первой крупной капитуляцией экклезиологии перед протестантским рационализмом. 

Приложение А

Концепция общей молитвы на встречах ВСЦ

В введении, пункте I говорится: "Молитва является средоточием нашей христианской идентичности, как в наших разделенных общинах, так и в нашем соборном экуменическом движении". 

Здесь два взаимопротивоположных процесса: чем более человек в молитве будет идентичен Церкви, тем менее он будет идентичен аморфному экуменизму; и, напротив, чем человек в молитве менее идентичен Церкви, тем более он будет идентичен всеядному духу экуменизма. Здесь также фигурирует слово "разделение", которое для слуха православных является вежливым, но не надежным аналогом другого слова - "отпадения". 

В том же пункте написано: "Наша общая молитва является знаком того, что нам еще есть к чему стремиться".  

Это "есть к чему стремиться" является интеркоммуниальной практикой общей евхаристии, и взгляд на вероучения Церкви как на культурно-историческую традицию.

Пункт 2. 

Здесь призывается различать "конфессиональную общую молитву и межконфессиональную общую молитву". 

Что подразумевается под словом "общее"? Если участие или присутствие членов ВСЦ, то она в силу своей конфессиональности уже не может быть общей. Молитвы к Божией Матери, так называемые Богородичны, которые присутствуют во всех службах и канонах Православной Церкви, не приемлемы для протестантов (я уже не говорю о особых службах на праздники Божьей Матери и святых угодников).

Молитва сопряжена с чувством благоговения; и здесь у протестантов возникает протест. Что же касается "межконфессиональной общей молитвы", то она не может быть общей, так как в нее не вмещается конфессиональное сознание присутствующих членов ВСЦ, хотя в предыдущем пункте было сказано: "Мы можем молиться вместе и как индивиды и как представители своих Церквей". Но представлять Церковь или общину - это представлять ее дух, учение и менталитет, а вовсе не формальную принадлежность к общине. 

Далее во 2-ом пункте пишется: "Термин "экуменическое богослужение" вызвал много недоуменных вопросов относительно экклезиологического характера подобного богослужения, экклезиологического статуса ВСЦ и степени реально достигнутого единства. По этим причинам выражение "экуменическое богослужение" применяться не будет".  

Странное дело. Не участие в экуменическом "богослужении", а термин вызвал недоуменные вопросы, хотя для православного сознания должен быть неприемлем не только термин, но прежде всего само появление подобных молитвенных служений. Данный термин только яснее, чем хотелось бы высвечивал желание экуменистов создать общую молитву из фрагментов мозаики различных конфессиональных молитв, сцементировав их "творчеством" современных экуменистов, и назвать этот словесный конгломерат экуменическим служением. 

Комиссия решила отменить не явление, вызывающее тревогу и недоумения, а переменить название, оставив все на прежних местах, образно говоря, запретили назвать зулуса негром, а призвала называть его "представителем африканской расы".
 
Пункт 5. 

"Экуменическое движение призывает своих участников к уважительному и смиренному состоянию из сердец. В сердцевине нашей общности находится уважение к представлению других о себе, каким бы отличным от нашего оно ни было. Мы не хотим судить друг друга. Не хотим мы и чинить препятствия на пути других. Мы вступаем в дискуссию об общей молитве в духе великодушия и заботы друг о друге". 

Что значит призывать участников экуменического движения "к уважительному и смиренному состоянию их сердец"? Святые Отцы говорили, что невозможно любить Бога без ненависти к греху. Псалмопевец Давид пишет: "...я грех возненавидел как мерзость, Твой (Божий) закон - возлюбил". Ересь является грехом ума, и к этому губительному греху мы не можем относиться "уважительно". Если же говорить о заблуждающемся человеке, то Евангелие призывает нас не только уважать, но и любить его как образ Божий, хотя бы подобие Божией было бы в нем искажено. Во многих протестантских конфессиях и сектах чин отречения от сатаны перед крещением вообще отсутствует. Даже в такой, наиболее консервативной англиканской церкви, чин отречения от сатаны с видимым знаком этого отречения представлен на усмотрение крещающемуся: он может отказаться совершать его по причине вежливости по отношению к сатане.

Следующие слова 5-го пункта утверждают нас в мысли, что речь идет о лжеучениях, а не о конкретных живых людях. Там написано: "В сердцевине нашей общности находится уважение к представлению других о себе, каким бы отличным от нашего оно не было". Значит мы должны уважать заведомо неприемлемые для нас ложные представления, которые Церковь отвергла и осудила вплоть до произношения анафематизм. Кстати сказать, в славянской "Кормчей" слово анафема переведено как "проклятие" (будет под клятвою). Мы не можем уважать то, что отвергла Церковь, как духовный яд. Любовь к больному и уважение к его болезни несовместимы. Болезнь требует не уважения, а исцеления. Уважать можно только добро. Мы не можем уважать иконоборческие взгляды протестантов, отрицание ими монашества и т.д. Это было бы солидарностью с ложью, этикетом, в жертву которому мы принесли бы истину. Всякая ложь от диавола; уважать ее - это значит уважать демона.

Нам предлагают встать в позу догматического индифферентизма, который сам по себе является отступлением от Православия в сторону либерализма и теософии. Более того, ложь, соединенная с правдой, становится самым опасным видом лжи, прячущимся под маской правдоподобия. Нам предлагают объединиться не на основе истины, а на основе какой-то прагматики: пожертвовать верой ради мира, в результате которого не будет ни веры, ни мира, ни самого христианства. Представьте Афанасия Великого и Лютера, которые пожимали бы друг другу руки и говорили: "Мы наконец поняли, что у нас одна вера, но разные традиции; прочь фанатизм и разногласие, да здравствует мир!" Вы посчитаете это карикатурой; но ведь тоже самое предлагает нам экуменизм, только пока что рисует свою картину не красками, а пунктиром.

Далее в 5-ом пункте написано: "...мы не хотим судить друг друга". 

Мы не хотим судить друг друга как личностей, суд над которыми принадлежит Богу, а судим лжеучения. 

Одним из главных деяний Вселенских Соборов было выявление и осуждение ересей, ограждение от лжеучений Церковь и утверждение через догматы "единства в истине". Чтобы не осуждать лжеучения не отделять истины от заблуждений, надо отказаться от постановлений Вселенских Соборов и вероучительных книг. Святые Отцы были лучами любви Христовой; однако они, оказывая милосердие и снисходительность к грешникам, проявляли нетерпимость к догматической лжи. В литургике, которая неотделима от богословия, еретики названы вовсе не "лестными" именами. Поэтому, чтобы не судить ересь, нам надо отказаться от патристики и реформировать литургику. 

Нам хотят внушить порочную мысль: будто любя человека, мы должны любить и уважать его заблуждения; образно говоря, любя больных, мы должны уважать подагру и палочки Коха, иначе больной может обидеться или оскорбиться.
   Любя человека, мы должны ненавидеть зло, которому подвергается человек, если даже это зло он считает добром. 

Далее написано: "...не хотим мы и чинить препятствия на пути других".