Вступив в экуменическое движение

, где Церкви путем диалога продолжали бы устранять барьеры, мешающие им признавать друг друга в качестве Церквей, исповедующих одну веру, одно крещение и совершающих одну евхаристию, чтобы они могли продвигаться далее к общности в вере, таинствах и свидетельстве". 

Вначале отметим, что "экуменическое пространство" означает пространство населенной части вселенной, а слово "Церкви", написанное с большой буквы, косвенно подтверждает убеждения экуменистов в том, что церкви, входящие в ВСЦ, истинны и благодатны, то есть термин церкви употреблен в прямом, а не относительном значении.

"...где Церкви путем диалога". Церковь не может вступать в диалог - это абсурд. Глава Церкви - Христос, значит Он должен быть немым участником диалога на правах членства ВСЦ, или Церковь говорила бы без своей Головы - Христа. Но Тело без Головы не может ни жить, ни думать, ни говорить; оно может только биться в предсмертных конвульсиях. В экуменическом диалоге может участвовать только группа людей, православная делегация, но эти делегации не представляют собой Церковь. Нам могут возразить, что богословская комиссия представит заключение диалога на усмотрение поместных соборов, а до тех пор результат работы комиссии остается только проектом. 

Но во-первых, соборы одних церквей могут принять это заключение, а другие отклонить, и тогда оно не будет голосом Православной Церкви. Возьмем крайний случай, что соборы всех поместных церквей единогласно согласились с заключением богословской комиссии, которая была призвана "...устранять барьеры, мешающие им (церквям) признавать друг друга в качестве Церквей, исповедующих одну веру, одно крещение и совершающих одну евхаристию". 

Но необходимое свойство истинности и законности собора - это согласие его с постановлениями вселенских и канонических поместных соборов. Без этого согласия и вероисповедального единства собор остается незаконным, безблагодатным, не имеющим ни вероисповедальной, ни моральной, ни юридической силы. А так как вселенские соборы поставили твердую границу между Церковью и ересями, то собор, провозглашающий равенство и единство между Церковью и лжеучениями является недействительным и незаконным. 

Священное Предание - то, чему верили православные везде и всегда, поэтому Православие самотождественно в аспекте хроноса. Нового, измененного и реформированного Православия не может быть; оно представит собой православнообразное протестантство. Поэтому диалог церквей, цель которого признать "истинность друг друга", представляет собой с православной точки зрения абсурд. 

Что значит "...Церкви, исповедующие одну веру"? Разве можно соединить православную догматику, скажем, с агсбурским исповеданием лютеран? Для этого требуется, выражаясь словами документа, "устранить барьеры", которыми являются православная догматика и каноника. Недаром экуменисты всех толков, в том числе принадлежащие православной стороне, ненавидят "Догматические послания Восточных патриархов", имеющих достоинства общецерковных вероисповедальных образцов. Эти "Послания" подвергаются тенденциозной и нечестной критике; их смысл искажают, на них клевещут именно потому, что в них отразился чистый дух Православия, ярко сияющий в творениях Святых Отцов, именно потому, что в них наиболее ясно раскрыты принципы православной экклезиологии. Эти "Послания" преграждают путь модернизму, останавливают разрушительный процесс экуменической всеядности и по отношению к ним можно судить о Православии современных богословов. Девиз: "Одна вера" (у православных и еретиков) - это монета, на обратной стороне которой написано: "Безверие".

 Далее: "...Церквей, исповедующих одно крещение".

Не будем говорить о том, возможно ли совершение крещения вне Церкви. Но само крещение в некоторых протестантских общинах совершается через одно погружение, а в ряде общин оно признается вовсе необязательным. В некоторых своих заявлениях ВСЦ говорит не о изменении, а о углублении традиции; какое же здесь может быть единство в вопросе о крещении?

Далее говорится о Церквях - членах ВСЦ, как совершающих одну евхаристию. Для значительной части протестантских общин евхаристия представляет собой только воспоминание о тайной вечере даже без сакраментального значения. Говорить о единстве таинства причащения Тела и Крови Христа Спасителя с еретическими интерпретациями тайной вечери - это значит отказаться от православной Евхаристии - центра духовной жизни православных христиан.

Раздел Б, пункт 14. 

Там содержится выражение, взятое из конституции ВСЦ: "призывать друг друга к цели видимого единства в одной вере и в одном евхаристическом сообществе, находящего выражение в богослужении и в общей жизни во Христе, путем свидетельства и служения миру, и продвигаться к этому единству так, чтобы мир мог уверовать". 

Мы призываем не к видимому единству в одной интерконфессиональной евхаристии, а к действительному единству, через возвращение в Церковь общин, отпавших от нее.

"...продвигаться к этому единству так, чтобы мир мог уверовать". Выходит, что неверие мира происходит от того, что православные и еретики еще медлят соединиться друг с другом; а если это экуменическое объединение наконец произойдет, то мир увидит, обрадуется и уверует. Что-то похоже на иллюзии византийских императоров Льва Исаврянина и Константина Копронима, которые считали, что если устранить иконопочитание, то магометане обратятся в христианство.

V. Общая молитва.
 
Пункт 36. "В начале нового тысячелетия человечество столкнулось с новыми реальностями, новыми препятствиями и новыми вызовами. Стало обычным признание, что сегодня мы живем в мире, полном напряжений, антагонизмов, конфликтов, "войн и военных слухов" (Мф.24:6).

В подобной ситуации изоляция или разрушение никоим образом не должны стать теми путями, по которым пойдут христианские Церкви. Продолжение и укрепление существующего диалога и сотрудничества между христианскими Церквями являются насущной задачей. Изоляция и отсутствие единства - это аномалии, которые можно понять лишь как следствие греха и зла. В библейской и экклезиологической традиции грех и зло описывались как разделение, расторжение, дезорганизация единства, сотворенного Богом. Это разрушение единства ведет к эгоизму и сектантскому пониманию Евангелия".

Не только в начале нового тысячелетия человечество очутилось в мире полного напряжения, антагонизмов, конфликтов, войн и "военных слухов"; это стало не новой, а древней реальностью, которая продолжается от грехопадения праотцов до наших дней. Мы можем заметить большую концентрацию и активность этих негативных факторов, но надо понимать, что мифического "золотого века" для потомков Адама не существовало. Почему экуменистам понадобилось представлять грех, зло и ненависть чуть ли не произведениями современности, забывая, что во все времена истории наша планета была раздираема борьбой и распрями и, говоря образно, "плавала в крови"?

- По простой причине. Экуменистам нужно убедить народ в том, что новые реалии требуют новых средств, новой тактики, новых методов борьбы, новых способов противостояний, и поэтому Церковь, оформившаяся в более благополучных исторических ситуациях, должна признать необходимым поиск новых путей как для своего существования, так для служения человечеству. Вызову со стороны этой новой реалии и новых негативных сил экуменисты предлагают ответить религиозным единством и создать коалицию христианских конфессий и под этим предлогом провести идею соединения церквей в единый сплав, т.е. построения нового, уже христианского "пантеона".

Когда-то римские императоры - эклектики хотели разрушить христианство, предлагая внести Христа в пантеон и причислить Его к "сонму" языческих богов, т.е. выделить в пантеоне уголок для Церкви: и тогда не надо будет гонений - мир воцарится сам собой. Эта затея не удалась, и Рим отомстил за свою неудачу еще более жестокими гонениями на Церковь. Теперь Православную Церковь хотят загнать в новый пантеон, где будут признаны истинными и спасительными сначала все христианские конфессии, а затем все религии.