О современном неогностицизме (ответ Зайцеву А.А.)

Рафаил) будут там крещены огнем - этим последним крещением, самым трудным и продолжительным, которое поядает вещество как сено, и потребляет легковесность всякого греха. А мы почтим ныне Крещение Христово..."
Надо сказать, что язык св. Григория Богослова - это язык, недосягаемый по своей красоте, не только для современных богослолов, но даже для писателей патристического периода. Но этот язык весьма своеобразный. Святитель Григорий Богослов одновременно мистик, созерцатель и мыслитель. Его язык во многом аллегоричен и метафористичен, причем аллегоричность может сочетаться с глубоким философским проникновением, а метафоричность - с тонкой бесстрастной иронией и таким же бесстрастным гневом мудреца.
Для тех, кто знаком с творениями свт. Григория Богослова, смысл его обличения как предупреждения будет понятен. Но так как г-н Зайцев, судя по его стилю, вряд ли принадлежит к ученикам, хотя бы риторики, св. Григория Богослова, то мы обратимся к святому Иоанну Дамаскину, который во многом основывается на творениях св. Григория Богослова.
Святой Иоанн Дамаскин пишет о восьми видах крещения, в которых выделяет как Таинства только два: церковное Крещение водой и Духом и мученическое - кровью. Остальные имеют преобразовательное или метафористическое значение. Он говорит о "карающем крещении грядущего огня" и пишет о последнем, восьмом крещении следующее: "Восьмое - последнее, не спасительное, но истребляющее порок (ибо порок и грех более не будут иметь места), наказывающее же бесконечно".<сноска: Творения прп. Иоанна Дамаскина. Индрик. 2002 г. С.295>. Это огненные адские муки, которые будут длиться бесконечно. Надо сказать, что св. Василий Великий "огненным крещением" называет испытание в день Страшного  Суда <сноска: Тамже. С.399>.
Если, по мнению г-на Зайцева и его учителей, это "огненное крещение" спасительно и соединит человека с Христом, то Страшный суд превратится в оригеновский суд, окончательную амнистию заключенных, в апокатостасис грешников и демонов.
Далее г-н Зайцев продолжает: "Отметим, что приведенный выше взгляд св. Григория Богослова на посмертную участь некрещенных людей не был в то время каким-то крайним исключением".
Здесь под некрещенными людьми подразумевается ярый враг Церкви Новат, духовный вор и разбойник, похищающий из Церкви человеческие души. Его учение св. Григорий Богослов охарактеризовал как жестокость,- грех, противоположный главной заповеди - любви. И, оказывается, этот человекоубийца, отрицавший прощение падших грешников и этим самым согрешивший больше, чем они все взятые вместе и умерший без всяких признаков покаяния, оказывается получит "новое крещение" в аду и будет в небесной Церкви, где, возможно, подружится с г-ном Зайцевым и его учителями.
Даже католики выдумавшие несуразный догмат о чистилище, т.е. прощении через временную муку как через епитимью, не допустили бы мысли, чтобы Новат попал в чистилище как в переходный пункт к раю, а не в ад. Опровергая учение католиков о чистилище, правосланые апологеты говорили, что огненное мучение не может заставить грешника полюбить Бога, а райская жизнь - это богообщение, основанное на любви. Поэтому грешник, пребывая в муках, ненавидит Бога; наоборот, в огненных муках будет еще более крепнуть ненависть грешника к Богу.
Об этом подробно говорил св. Марк Ефесский - "столп Православия", в своей антикатолической полемике. Трагизм грешника заключается в том, что он не только в аду, но ад - в нем. Он мучается, страдает, но не может переродиться и стать другим существом. Грешник в аду теряет способность любить и делается демоноподобным. А г-да Зайцев и Осипов считают, что, напротив, в адском пламени он может стать ангелоподобным. Сам г-н Осипов пишет, что грех против Духа Святаго, который не прощается ни в этой, ни в будущей жизни, - это сопротивление очевидной истине.
А разве Новат не сопротивлялся очевидной истине до самой своей смерти? Разве не оставался глухим к увещанию Церкви? Разве в сердце его были капли любви, когда он лишал грешников надежды на покаяние, т.е. не поднимал падшего, как милостивый самарин в притче, а наступал на выю его своей ногой? И теперь добрейшие г-да Осипов и Зайцев, от которых предусмотрительно прячется издатель, посылают этого хулителя Духа Святаго через "новое крещение" в рай!
Позвольте мне, перифразируя св. Григория Богослова, сказать: господа, уделите и мне частицу вашей доброты. Почему же тогда, милостивые государи, не послать вам в рай прежде Новата Иуду? Ведь Иуда сказал: "Согрешил, пролил кровь неповинную", т.е. сказал правду; а отчаяние г-н Осипов, кажется, не считает хулой против Духа Святаго, так как говорит, что единственная хула против Духа Святаго - это сознательное сопротивление истине. А г-н Зайцев уточняет это определение, указывая как на истину на лекции г-на Осипова.
Итак, определив хулу на Духа Святаго как сопротивление истине, г-н Зайцев, или по-научному псевдо-Зайцев (если Дионисий и Макарий - "псевдо", то почему Зайцев не "псевдо"? Теперь "псевдо" звучит также престижно, как во французском языке слово "де" перед именем собственным), хочет доказать это своим примером. Он пишет, что взгляд св. Григория Богослова, приведенный выше, т.е. фрагмент, вырванный из контекста, прочитанный глазами г-на Осипова и переданный языком г-на Зайцева, не является исключением, "скорее напротив". Другими словами, под "напротив" надо подразумевать общепринятое учение Церкви.
Г-н Зайцев продолжает: "Например, его современник преп. Ефрем Сирин высказывает даже убежденность, что все умершие младенцы, независимо от того крещены они или нет, получат всю полноту вечного блаженства".
Между тем, в нижеприведенном тексте из надгробных песнопений преп. Ефрема Сирина нет буквально ни одного слова, касающегося некрещенных младенцев, которых, по мнению г-на Зайцева, прп. Ефрем Сирин прировнял к крещенным детям. Но ложь похожа на шило, которое все равно высунется из мешка. Что за логический абсурд? Преподобный Ефрем Сирин говорит о младенцах и детях, а г-н Зайцев, не имея фактического подтверждения, начинает с бойкого утверждения, что прп. Ефрем Сирин подразумевал также некрещенных детей, но умолчал об этом. Таким образом г-н Зайцев берет на себя храбрость "досказывать" прп. Ефрема, вроде того, как одна спиритка в состоянии транса дописала недоконченный Диккенсом рассказ, утверждая, что писала под диктовку Диккенса.
Впрочем, я не думаю, что г-н Зайцев впал в транс, он просто за скудностью аргументаций прибег к подтасовке. Чтобы показать, насколько г-н Зайцев превзошел известного завхоза из "12 стульев", который поминутно краснел, приведем полностью читату из прп. Ефрема Сирина, которую г-н Зайцев с ловкостью рук преподносит своим читателям как неоспоримое доказательство, что некрещенные младенцы становятся святыми.
Преподобный Ефрем пишет: "Хвала Тебе, Боже наш, из уст грудных младенцев и детей, которые, как чистые агнцы в Эдеме, упитываются в Царстве! По сказанному Духом Святым (См. Иез. 34, 14.) пасутся они среди деревьев, и Архангел Гавриил - пастырь сих стад. Выше и прекраснее степень их, нежели девственников и святых; они - чада Божии, питомцы Духа Святаго. Они - сообщники горних, друзья сынов света, обитатели чистой земли, далекие от земли проклятий. В тот день, когда услышат они глас Сына Божия, возрадуются и возвеселятся кости их, преклонит главу свою свобода, которая не успела еще возмутить дух их. Кратки были дни их на земле; но блюдется жизнь им в Эдеме; и родителям их всего желательнее приблизиться к их обителям".
Читатель может убедиться, что прп. Ефрем Сирин в поэтической и, надо сказать, несколько гиперболической форме, что допускается в поэзии, говорит как раз о участи крещенных младенцев. Эта цитата взята из надгробных песнопений, написанных в форме религиозных эллегий.
Но давайте предположим, а вернее условно примем точку зрения г-на Зайцева о том, что прп. Ефрим Сирин уверен "в полноте вечного блаженства" как крещенных, так и некрещенных младенцев. Что же получается: Крещение для младенцев безразлично, крещенный с некрещенным в одном стаде, где их пастырь - Архангел Гавриил. Значит Крещение младенцев ничего не дает им, и, напротив, первородный грех, не смытый водой Крещения, ничего у них не отнимает. Если это так, то прп. Ефрим становится в этом вопросе предтечей протестантов всех толков. Но затем идет нечто чудовищное: "...выше и прекраснее степень их, нежели девственников и святых"!
Такая интерпретация г-ном Зайцевым песнопений прп. Ефрема Сирина объективно становится, хотят этого или не хотят г-да Осипов и Зайцев (я уверен, что не хотят), апологией детоубийства.