О музыке и церковном пении

На воротах Академии Платона была надпись, запрещающая входить в училище философии тем, кто не знает геометрии и музыки. Но еще до Платона пифагорейцы учили о том, что мир основан на некой идеальной гармонии, которая открывается через число в математике, через мелодию в музыке, через слово в философии. Само слово «космос», в платонических категориях означало упорядоченность, стройность, соразмерность и украшение. Сам Платон - величайший из античных философов - придавал огромное значение музыке в гностическом и даже общественно - социальном аспекте. Музыка служила средством развития внутренних интуиций, помогающих охватывать исследуемый предмет или феномен в его синтетической цельности. В прикладном, практическом значении, это помогало находить ученым древности: математикам, архитекторам и астрономам ключ к открытию многих загадок вселенной и решению технических, мы бы сказали, инженерных задач.

 

Музыкой проникнуто все античное искусство. Фрески египетских пирамид, изваяния Фидия - это музыка, воплощенная в красках и камнях, цветах и линиях. Музыка имеет могучую объединяющую силу. В каждой античной трагедии присутствовал, как главное лицо, определяющее ход событий и подводящее итог, хор. Заключительная часть трагедии, которая затем стала называться апофеозом, была исполняема хором. Аристотель писал об эмоциональном воздействии трагедии, сопровождающейся музыкой, как катарсисе - очищении. Аристотель, несмотря на свой рационализм, придавал музыке иррациональное, мистическое значение. Однако этим великим мыслителям древности было известно, какой взрывчатый материал может таить в себе музыка, какими разрушительными возможностями обладает она. Платон в книге «Законы» призывал к строгой цензуре над музыкой и утверждал, что музыка может разрушить государство, то есть посредством определенных ритмов вызывать из недр человеческой души разрушительные силы, которые способны сделать из толпы народа единое тело кровожадного зверя.

Для древних эстетические категории были онтологически связаны с познавательными и нравственными категориями. Красота была для них не отвлеченным понятием, а свойством метафизического мира, прежде всего свойством высшего бытия, и отблески этой красоты они искали в космосе. Поэтому, то немногое, что осталось от древности, особенно в искусстве, поражает наших современников, как недосягаемые шедевры. И они чувствуют, что здесь не только высокая техника и одаренность, но какое-то особое зрение мира.

В древности искусство, наука и философия были тесно связаны друг с другом. Можно сказать, что они представляли единое поле познания. Поэтому произведения искусства включали в себя философское осмысление и инженерное решение, как, например, строительство пирамид поражает гармоничностью и красотой. Особое место занимала музыка в религиозных обрядах как иудейского, так и языческого мира. В культах Осириса и Изиды звучали иступленные мотивы. Под музыку совершали ритуальные пляски жрецы Ваала и Астарты. Музыка являлась необходимым элементом, как бы фоном для языческих мистерий, где бы они не совершались: в предместьях Афин, в горах Сирии или в лесах Африки. Надо сказать, что ритуально -мистерическая, а точнее оккультно - сатанинская музыка африканских племен, нашла неожиданно новую родину в Европе и Америке в XIХ и XX веках. Современная рок-музыка, металлизм и другие авангардистские течения, имеют явно оккультный характер и являются мощным средством для демонизирования общества - той разрушительной силой, от которой предостерегал еще Платон.

Музыка была принадлежностью ветхозаветного храма. Певцы и музыканты из колена Левия разделялись на двадцать четыре хора - чреды, которые выполняли поочередно службу в Иерусалимском храме. Эти службы отличались особой красотой и торжественностью. Однако ветхозаветная церковь имела преобразовательное значение. Она была подготовкой, как бы ступенью к Новозаветной Церкви. Поэтому в Новозаветной Церкви музыкальные инструменты заменили человеческие голоса, - самый совершеннейший из инструментов, - которые могли с большей глубиной и силой выразить молитвенные чувства покаяния и хвалы к Богу. Здесь вы видим окончательный переход от эмоционально-душевного к духовному - более интимному и личностному.

Музыка, в смысле употребления инструментов, передает некие космические вибрации. По сравнению с человеческим голосом она расплывчата и аморфна. Человеческий голос более органично, глубоко и тонко передает вибрации сердца, он может лучше донести смысл молитвы. Мелодии ветхозаветного храма не могли исчезнуть, они трансформировались в пение древнехристианских общин, которые в свою очередь отразились в византийском пении.

Что же касается современной синагоги, то мы не можем рассматривать ее, как преемницу ветхозаветного храма. Поэтому мы считаем, что синагогиальная музыкальная школа возникла в раввинистических училищах и многочисленных синагогах, охватывающих огромное пространство, и была унифицирована в УVI вв. по Р.Х., и отражает те идеи и настроения, которые заложены в Талмуде.

Надо сказать, что Византия это не государство, где явно доминировала какая-либо национальность. Сами византийцы вовсе не называли себя греками, а римлянами, имея в виду территориально-культурную преемственность Византии от Римской империи. Византия была конгломератом народов. Ее можно сравнять с доменной печью, где культура народов огромного региона превращалась в единый сплав. Это относится так же к византийскому богословию, византийскому церковному пению и храмозданию. Надо также отметить, что процесс синтеза традиций и культур включил в себя не только Византию в ее государственных границах - очень условных и постоянно меняющихся - но также страны, граничащие с Византией, в числе которых была Колхида и Иберия. Это было не поглощением, а обогащением, не ассимиляцией, а сложным взаимодействием. Грузия обладала древней самобытной культурой, истоки которой восходят к истории эламитов, шумеров и хетто-субаров. После принятия христианства, как государственной религии, она в ранний период истории Церкви находилась в тесном общении с восточной провинцией Византии Сирией, на территории которой находились Антиохийский и Иерусалимский патриархаты.

С УI века все более усиливается значение Константинополя для византийско-грузинских связей. Стало традицией ежегодно посылать из Грузии в Константинополь юношей для получения богословского и философского образования. Многие из них стали выдающимися деятелями Грузинской Церкви, например, Иоанн Петрици, Арсений Икалтоели, и другие. Свет из Иерусалима и с берегов Босфора, пройдя через призму национальных традиций, воплотился в величественные храмы, иконы, поразительной духовной глубины, и прозвучал в мелодиях церковных песнопений. Мы не будем останавливаться на византийско-грузинских связях, т. к. эти факты широко освещены в грузинской историографии и являются известными всем членам конференции.

Нам хочется подчеркнуть, что говорить о византийской культуре, как о чужой культуре, или принадлежавшей какому-нибудь единому этносу, было бы не оправдано. Здесь необходимо еще отметить, что церковное искусство, в том числе пение, нельзя свести только к взаимодействию и синтезу культур - это было бы также поверхностным взглядом. Если икона - это установившаяся форма выражения в материальных категориях реалий духовного мира, основанная на мистическом созерцании святых и обобщении их духовного опыта или, если угодно, откровение метафизического мира через Земную Церковь в визуальном плане, то храмовое пение основано также на мистическом опыте богообщения; в нем отражено духовные состояния человека, который ищет Бога, кается в своих грехах, благодарит Бога и прославляет Его. Это - духовное переживание, которое заключено в ритмике пения и передано через мелодию.

В аскетике часто употребляется слово «духовное зрение», но здесь нам позволено говорить о «духовном слухе», который улавливает безгласное ангельское пение и переживания благодати человеческим сердцем. Поэтому храмовое пение, не испорченное мирскими мелодиями, это тоже откровение.

Перед нами стал вопрос: какой вид церковного пения каноничен - одноголосье или многоголосье. Нам кажется, сам вопрос поставлен неверно. Мы можем говорить о каноничности напевов, а не о их исполнении. Древнехристианские писатели, как Климент Александрийский, считают, что в храмовом богослужении должны быть торжественные дорийские напевы. Сами храмовые песнопения называются гимнами, т.е. торжественными песнями. Василий Великий в одном из своих произведений говорит о том, что разнообразие в пении, именно не в молитвах, а в исполнении песнопений, не должно стать причиной разделений.

Что было присуще древней Церкви: одноголосное или многоголосное пение? Нам кажется, что оба вида существовали с апостольских и постапостольских времен и сочетались друг с другом.