Официальный сайт Архимандрита Рафаила КарелинаОфициальный сайт архимандрита Рафаила Карелина
 
На этом сайте вы можете задать вопрос о.Рафаилу и в течение некоторого времени получить на него ответ
Выберите тему вопросов:
Поиск по разделам сайта:
Подписка на новости:
 
Об авторе
Статьи 226
Вопросы и ответы 6336
Православный календарь
Книги 54
Последние книги

Книга архимандрита Рафаила Книга Екклесиаста. ТолкованиеКнига Екклесиаста. Толкование

Книга архимандрита Рафаила Встреча с прошлымВстреча с прошлым

Книга архимандрита Рафаила Кратко о бесконечномКратко о бесконечном

О современном неогностицизме (ответ Зайцеву А.А.)



Рубрика: Богословские статьиОпубликовано: 20/03/2005 | Версия для печати


Язычник может преодолеть свое "язычество" через познание истины, а не через один только скепсис. Эта мысль находит подтверждение в словах Иоанна Златоуста: "То, что можно знать о Боге, явно было для язычников". При этом Иоанн Златоуст предупреждал, что здесь идет речь не о идолопоклонниках, а о праведниках неиудейского происхождения.

Вспомним, что древнюю Церковь глубоко волновали так называемые оригенистические споры. Ересь Оригена была не только догматической, но и нравственной ересью. Его учение об апокатастасисе (всеобщем возвращении к Богу) не только вселяло в сердцах людей ложную надежду на всеобщее спасение, но преуменьшало губительное действие греха, и в нравственном отношении провоцировало человека, и так больного грехом, на новые грехопадения.

Концепция г-на Осипова о спасении людей независимо от вероисповедания, по одной моральной оценке является не святоотеческим учением, как это нагловато и безосновательно заявляют его ученики, а вариантом древнего оригенизма и новой теософии. Авторитет вероисповедальных символических книг имеет не только интеллектуальный, но и нравственный характер. Само признание вероисповедальных книг требует определенной дисциплины ума, послушания своего разума канонам, как дороги, по которой может двигаться религиозная мысль. А эти дороги - узки для модернистов; они хотят, чтобы их мысль растекалась бы, как река без берегов широко по полю.

Даже самые идеальные догматические книги будут внутренне неприемлемы для них, потому что они хотят быть не послушниками Церкви, а творцами новых идей. Модернисты могут не соглашаться друг с другом, спорить и диспутировать между собой, но когда речь идет о верообязательных постановлениях, то они начинают дружно опровергать их, я бы сказал, "с революционным пафосом".

Господин Зайцев приводит как доказательство, притом несомненное доказательство концепции г-на Осипова, слова святого Иустина Философа: "Те, которые жили согласно со Словом, суть христиане, хотя бы считались за безбожников: таковы между эллинами - Сократ и Гераклит и им подобные".

Однако рассмотрим, что представляет собой философия Гераклита и насколько она может быть "путеводителем" к христианству. Во-первых, Гераклит отрицал Бога как Творца и Промыслителя вселенной; для него творцом мира был некий полуматериальный огонь, который то творил миры, то через определенный период сжигал их. Гераклит считал, что процесс творения и уничтожения продолжается вечно, никакой цели бытия не существует.

Движущей силой всех событий для Гераклита была борьба. Он говорил: "Все находится в борьбе и противодействии; борьба - мать всех вещей, а война - отец всего существующего". Таким образом, философия Гераклита - это философия перманентной войны и противостояний. Более того, он говорил, что сама борьба, происходящая внутри космоса, порождает богов, людей и все существующее. Несколько уклоняясь в сторону, я приведу слова Гегеля, который признается, что нет у Гераклита ни одного философского положения, которого он, Гегель, не включил бы в свою систему. А, как известно, эта система носит явно антихристианский характер.

Характерно, что первая диссертация Маркса, когда он был еще студентом, заключала в себе разбор и оценки учения Гераклита. От Гераклита идет метод диалектики, как борьбы противоположностей. Он провозгласил пресловутый тезис о тождестве противоположностей, который марксисты называли "душой диалектики". Поэтому вопреки оптимизму г-на Зайцева последователями Гераклита оказались не христиане, а гегельянцы и марксисты - враги Христа.

Если говорить о нравственном образе Гераклита, то он известен своей хронической меланхолией: его называли "плачущим философом". Вместе  с тем даже среди эллинских философов он отличался непомерной гордостью. Он заявлял: "Я знаю все, а другие - ничего". Так мог мыслить только ум, одержимый демоном. Свою жизнь Гераклит окончил самоубийством.

И после этого господа Зайцев и Осипов могут серьезно считать Гераклита христианином до Христа и приводить цитату из апологии Иустина Философа, где Гераклит сравнивается с ветхозаветными праведниками и даже, как ни удивительно, с пророком Илией. Вот до чего доводят некритическое отношение к отдельным высказываниям Святых Отцов и попытки догматизировать их ошибки. Господин Зайцев и стоящие за ним оставили чистую воду потока и собирают муть, осевшую на его дно. В этом заключается, как нам кажется, еще неосознанная опасность для Церкви: замена вероучительных книг и преемственности в богословии теологуменами - частными мнениями, которые раскладывают, как карты в пасьянсе, чтобы создать новую систему.

Далее г-н Зайцев продолжает: "В этом же смысле Климент Александрийский говорит, что "...философия... была детоводителем эллинизма ко Христу (см. Гал. З, 24) - тем же, чем и Закон был для евреев"". Господин Зайцев считает, что "...под философией в данном случае следует понимать не те или иные философские школы и направления античности, но исконное значение этого слова - любовь к мудрости, стремление к постижению истины, т. е. то, что позднее стали называть "естественным богопознанием".

Если это так, и под словом философия следует понимать не попытку интеллектуального постижения истины посредством недоказуемых постулатов и построенного на них здания умозаключений, а любовь к мудрости (как определял это слово Пифагор), стремление к истине, то тогда с большим правом, чем к язычникам, это слово можно приложить ко всем святым Ветхого и Нового заветов. Откровение вовсе не предполагает только пассивного усвоения - это динамичный процесс, стремление к богообщению, стремление познать Бога - Высшую Мудрость в личном мистическом переживании. Поэтому знак равенства между философией и богопознанием - это сознательная "перекройка" и неоправданное "сужение" объема семантического и исторического понятия философии, на котором настаивает сам г-н Зайцев.

Но Климент Александрийский и святой мученик Иустин под философами подразумевали весьма определенных лиц, имена которых перечисляли, а именно: Сократа, Платона, Гераклита и других античных мудрецов и риторов. Климент Александрийский в своих "Строматах" писал, что философы "украли" учение у иудеев для того, чтобы посрамить высокомерие иудеев.

Неужели Климент Александрийский мог серьезно считать, что все, любящие мудрость и стремящиеся к истине люди, т. е. философы в универсальном понятии этого слова, занимались тем, что воровали у иудеев? А разве самих иудейских пророков нельзя назвать любителями мудрости, т. е. философами?

Здесь опять г-н Зайцев совершает логическую ошибку, уже лингвистического характера. В  зависимости от своего желания и плана он изменяет семантику слова "философ", являющегося омонимом, т. е. имеющего два значения - любитель мудрости и человек, строящий мировоззренческую систему специфическим методом последовательных рассуждений. Вообще же, вопрос о связи логики с лингвистикой и о спекуляциях, возможных при игнорировании многогранного значения слова, требует специального рассмотрения.

Девятнадцатый век был расцветом православного богословия, но уже к концу этого столетия наметилось проникновение духа либерализма в цитадель Церкви. Сначала это были одиночные случаи, но скоро они превратились в тенденцию. XX век создал новый тип богословов, как в искусстве он создал авангардистов. Они все смелее порывают с прошлым; они чувствуют себя новыми колумбами в море теологии, которые без компаса и руля, управляемые только личным вдохновением, стремятся к тому, чтобы открыть новые "неведомые" земли.

Эти люди не подчиняют себя традиции и вере, а хотят прокрутить традицию через мясорубку своего интеллекта. Но Православие без традиции обречено, оно будет сползать к протестантизму.

Двадцатый век дал две колоритные и вместе с тем мрачные фигуры, которые хотели опереться на языческую философию, чтобы создать новые варианты христианства. Это были гностик, иерей Павел (Флоренский) и платоник, протоиерей Сергей (Булгаков). Они хотели соединить в единый град Божий Иерусалим и Афины. Они создали особую интеллектуальную мистику или гностическую мистерию в честь Софии, только непонятно: Софии-Христа или Софии-Паллады.

Страницы: ◄ 10    11121314151617181920    21 ►



C этой статьей читали также следующие статьи:



О лжи на Святых
Мятущаяся душа — 3
Воспринял ли Христос первородный грех?
Крастота спасает мир
Некультурная культура
Суламита и Хирам
Кому мешает Святой Дионисий?
Сказание о взятии Вавилона
Об искажениях в молитве
Мировозрение и нравственность
 © 2003—2024 «Архимандрит Рафаил (Карелин)» Разработка: Миша Мчедлишвили