О современном неогностицизме (ответ Зайцеву А.А.)

Исповедаться - значит выражать свою веру и принадлежность к определенной конфессии. Душа неверующего и иноверца не может принять после смерти в аду православную веру, т.е. родиться вновь. В загробной жизни раскрывается то, что составляет содержание человеческой души, что приобретено в земной жизни.

Ад - это бессмертная смерть и бесконечный конец; это тот метафизический ужас отвержения, который г-н Осипов хочет превратить в радужное начало. Он говорит в духе апокрифов о встрече души со Христом в аду. Однако увидеть и поверить - это далеко не одно и то же.

Христа во время Его земной жизни видели многие, но поверили в Него как в Спасителя немногие. Очевидность по отношению к человеку остается только внешним фактом, источником информации, которая преломляется через установки и комплексы нашей психики, через область наших чувств, воли и страстей как луч, через кристаллы разного цвета и формы. Поэтому здесь мы встречаемся с другим процессом, более сложным и глубоким: с отношением личности человека к очевидности.

Вера представляет собой непосредственное интуитивное познание тех духовных реалий, которые находятся за пределами сенсорики. При помощи веры истина усвояется как жизнь души (мы имеем в виду православную веру). Ни в одном агиографическом произведении нет даже намека на посмертное обращение к Христу иноверцев-еретиков и атеистов.

Однако г-н Осипов, вопреки свт. Иоанну Златоусту, считает, что в аду можно обратиться от Будды к Христу, от тримурти - к Святой Троице, от атеизма - к исповеданию Божества. Неужели Церковь не открыла бы миру такой возможности, не научила бы нас, что, кроме небесной и земной, существует еще и адская церковь. Неужели богословы и Святые Отцы апостольского времени до ХХ века игнорировали такой грандиозный факт, как совершение Таинств в аду?

Почему Церковь не отразила в своей литургике, например, в каноне на исход души, ожидаемую встречу с Христом в аду? Ни в одной исповедальной книге и катехизисе нет такого учения. В творениях Св. Отцов звучит один и тот же призыв, как звон набата: дорожить временем земной жизни, дорожить каждым днем и часом - после смерти будет уже поздно. Апостол Павел пишет, что человеку предстоит один раз умереть, а затем суд - частный суд над душой до Страшного Суда.

Господин Осипов составил собственную концепцию, отдающую оригенизмом, а именно: душа иноверца сходит в ад, встречается с Христом, слушает проповедь апостолов, а затем сама выбирает, с кем ей быть: с Христом или с сатаной. Душе человека представляется возможность в загробном мире, в любое время, когда она захочет, попроситься в рай, и ее желание будет тотчас исполнено; она будет там же, в аду, обучена христианской вере, как в катехизаторском училище, и затем прощена Самим Христом или апостолами, а может быть, душами священников, которые "дежурят" в аду.

Святые Отцы учат по-другому. В аду душа человека не может помочь сама себе. Там нет выбора исповедания или перемены веры. Только лишь живые, оставшиеся на земле и сама Церковь, молясь за усопших, может помочь спастись некоторым, при двух непременных условиях: 1) если человек был православным и принадлежал к земной Церкви; 2) если он каялся в грехах, делал добрые дела, но не мог нужным образом исправить себя и умер в неопределенном духовном состоянии, когда добро в его душе было смешано со злом. Тогда Церковь может восполнить недостающее, не изменяя направления самой личности.

Если бы было возможно посмертное обращение в Православие, тогда Церковь отразила бы это в своей литургике и составила бы молитвы о спасительной встрече души со Христом в аду. Тогда долг любви повелевал бы нам молиться о том, чтобы души язычников, иудеев, магометан после смерти исповедовали в аду Христа как своего Спасителя и получили там Крещение и другие Таинства. Тогда можно было бы отпевать некрещеных из христианских семейств в надежде, что они восполнят упущенное.

Здесь мы видим радикальный вариант патологического заблуждения о чистилище с той разницей, что все-таки католики, по крайней мере, до половины XX века не допускали спасения для некрещеных и иноверцев.

Учение о посмертном Крещении чуждо Церкви, но зато оно находится в вероисповедальных книгах мормонов. В церковных канонах содержится запрещение одного из суеверий "креститься ради мертвых". Впрочем, г-н Осипов не требует Крещения живых ради мертвых; он считает, что мертвые в аду без посторонней помощи благополучно разрешат вопрос о посмертном Крещении. Церковь не признает никаких посмертных Крещений ни в раю, ни в аду, ни на земле.
Итак, г-н Осипов посылает души оставшихся вне православия в ад, как в перевалочный пункт, где открыты дороги во все стороны. Откуда взялось такое учение? Неужели г-н Осипов получил новое откровение о загробном мире? Но сам он в своих лекциях предостерегает от подобных "отпеваний", которые могут привести человека к глубокому духовному расстройству и прелести.

Нам говорят, что у г-на Осипова, кроме ошибок, есть еще много верных замечаний, а также апологетических выступлений в защиту Православия против католицизма и протестантизма. Но здесь повреждено само Православие. Защищая Православие, г-н Осипов в то же время уничтожает его, поэтому внешняя защита может превратиться в маскировку, чтобы вызвать доверие своей аудитории.

Если возможно обращение ко Христу в аду, причем в любое время, когда захочется человеку, тогда земная жизнь перестает быть определяющим вечность фактором, она превращается только в короткий этап существования, а в аду возможность спасения для людей, принадлежавших ко всем конфессиям и верам, оказывается одинаковой в зависимости от их дел. Экуменизм на земле вызывает у большинства православных недоверие и протест; к тому же он успел дискредитировать себя. Теперь г-н Осипов решил осуществить широкий экуменизм в аду.

Заметим, что г-да Осипов и Зайцев отрицают самое главное для посмертной встречи со Спасителем и вечного соединения с Ним - веру, как свободный выбор, как волевой акт, как необходимость для нравственного определения своей личности, веру в Христа - Искупителя и Спасителя. Г-н Осипов отрицает эту необходимость веры, без которой не может быть истинной любви к Богу.

Для него неверующий из области незнания и неведения делает прыжок в область очевидности, где встречается с Христом в Его божественной славе. Человек  здесь детерминизирован самой очевидностью; возможность веры и неверия отнята. Поэтому нравственное отношение его к Богу уже невозможно, а без этого невозможен внутренний союз. Человек, соединивший при жизни свою душу с кумирами собственных страстей и мировоззренческой ложью (а всякая ложь от демона), не может войти в единство со Всесвятым. Эта надежда на посмертную встречу является тем же вариантом оригенизма, который в богослужебных книгах назван "оригеневой лестью".

Далее г-н Зайцев продолжает: "Происходило это приготовление, конечно же, не благодаря упомянутой архим. Рафаилом демонической стихии языческого мира, в которой они жили, но вопреки ей". Господин Зайцев забывает, что идолопоклонники не только жили в демонической стихии языческого мира, но жили этой стихией. Она была внутренним фактором их душевных состояний и чувств, их мировоззренческих идей и представлений, она находила свое отражение в их общественной этике. Самое страшное то, что языческие ритуалы и мистерии служили средством к демонообщению.

В Масоретском варианте Библии сказано: "Боги язычников - идолы", а в переводе семидесяти толковников сказано более определенно: "боги язычников - бесы". Именно это я имел в виду, а не библейскую географию.

Далее г-н Зайцев продолжает: "Библейский пример праведного Лота служит лучшей иллюстрацией того, каким образом это было возможно". Праведный Лот был племянником Авраама, он сопутствовал ему в переселении из Халдеи в Палестину. Вместе с домочадцами и рабами Авраама он принадлежал к патриархальной религиозной общине, которую возглавлял Авраам. Живя в Содоме, он не прерывал своего общения с Авраамом, на что есть намеки в Библии: Авраам освобождает Лота от плена (см. Быт. 14, 12-16).

В самом Содоме семья Лота представляла собой монотеистическую общину, об этом свидетельствует строгое целомудрие, которое сохраняли в Содоме дочери Лота.