О современном неогностицизме (ответ Зайцеву А.А.)

"Разрушил ад" - значит деспотию ада над всем человечеством - "и извел из наго всех ветхозаветных праведников". Апостол Павел пишет про Авраама: Вера вменилась ему в праведность (Рим. 4,9). Вера в обетование Божие о грядущем Мессии, и жизнь, соответственная этой вере, вменялась ветхозаветным людям в праведность.

Что касается мнения Климента Александрийского и Иустина Философа, то архиепископ Макарий пишет: "Должно присовокупить, что если некоторые из древних иногда выражали мысль, будто Христос извел из ада не одних ветхозаветных праведников, а многих других или даже всех пленников адовых, то выражали ее только в виде гадания, предположения, мнения частного".(сноска: Митрополит Макарий c.134)

Таким образом, мои оппоненты сделали стойку вверх ногами: частное мнение представили как голос Церкви, а голос Церкви (как частное мнение, и то для острастки назвав его католическим, схоластическим, августино-фомистским влиянием). В общем, "полетность мысли" замечательная.

Далее г-н Зайцев продолжает: "Православное понимание спасения как синергии (соработничества, сотрудничества) Бога и человека применимо в равной мере и к тем людям, которые были оглашены, крещены и спасены Христом (возможно, что и через посредство апостолов, как это показано выше) уже после их смерти". Учение о Крещении после смерти не имеет никакого основания в христианской догматике, богослужении, церковном Предании и вероучительных книгах. Более того, такое учение извращает всю экклезиологию и сотериологию. Это какая-то болезненная фантазия, я осмелюсь сказать наркомания в богословии, когда отравленный ум человека наполняет поток неуправляемых образов и картин. Более того, эти интеллектуальные и визуальные "откровения" с удивительной дерзостью преподносятся как православное учение.

Господин Зайцев требует текстуальных подтверждений, но у каких Святых Отцов, в каких Символах веры, в каких богословских трудах г-н Зайцев нашел доказательства этим болезненным фантазиям? Если в аду можно креститься и получать другие Таинства прямо от рук Христа или апостолов, то ад приобретает статус "подземной" Церкви.

Более того, крещение в аду "элитарно", так как там совершает крещение не священник, а Сам Христос или же апостолы. В данном случае я не знаю, к кому обращаться. Брошюра написана под именем г-на Зайцева, который передает учение г-на Осипова, поэтому г-н Осипов всегда имеет алиби: он может сказать, что г-н Зайцев просто-напросто плохо понял его, а с зайцевых что спросишь?

Господин Зайцев говорит о синергии, как "соработничестве", "сотрудничестве" человека с Богом. Такое объяснение в лучшем случае не точно. Синергизм, как учение о "сотрудничестве" с Богом на равных началах давно отвергнуто Церковью, как ересь. Здесь идет речь не о "соработничестве", а взаимодействии. Человек может работать с благодатью Божией над неким внешним по отношению к нему объектом, например, проповедовать людям.

Здесь говорится о спасении, как о внутреннем процессе, где человек изменяется сам, всем своим психофизическим составом. Здесь благодать спасает человека, а человеческая воля активно воспринимает благодать. Участие человека в своем спасении - это волевое послушание благодати. Впрочем, я говорю здесь не о еретичности термина, а о его размытости и гуманистической окраске. Русские "богостроители" (Богданов) говорили: "...Я, плюс Бог - величина большая, чем просто Бог". Поэтому в богословии надо опасаться терминологической фамильярности.

В аду принцип синергии не действует, так как жизнь на земле - это реализация человеческой свободы. Бытие в вечности - это раскрытие духовного потенциала, который стяжал человек. Молитва Церкви может помочь спастись душам тех людей, которые верили в Бога, но в нравственном отношении не вполне оправдали свою веру, т.е. находились в состоянии колебания между добром и злом. Они впадали в грехи, каялись, старались делать добро и грешили снова. Вот это, недостающее для спасения, восполняет Церковь своими молитвами, но окончательный приговор Божественного суда нам остается не известным.

Господин Зайцев пишет: "Но нарушить человеческую свободу Христос не может". А что такое свобода? - спросим мы у г-на Зайцева. Прп. Максим Исповедник, великий христианский мыслитель, в споре с монофизитами указывает, что в самой человеческой воле можно различить два аспекта: природную волю как хотение (у древних Отцов она называлась раздражительной силой, у некоторых современных богословов - реактивной), и гномическую волю - возможность выбора.

В аду остается природная вола человека, а гномическая перестает действовать, так как вера - это царство свободы - перешла в очевидность, а нравственная композиция души - в статику, которую может изменить молитва Церкви, включая сюда и частные молитвы. Странно, что г-н Зайцев представляет будущее в каком-то материализированном виде, и земные отношения проектирует в вечность, поэтому помещает в аду исповедальню и крещальню. Это чем-то напоминает видения Сведенборга, которые Кант назвал "грезами духовидца".

Господин Зайцев продолжает: "Поэтому и после Его сошествия во ад двери ада могут быть заперты, - но заперты только изнутри, - самими его обитателями". Неточное выражение. Не "ад заперт изнутри", а человеческая душа заперта для благодати, заперта не замком, а грехом, доминирующим в ней. Грех это не только оскудение добра, как считали язычники, а демоноуподобление. Человек страдает, мучается, эти пытки невыразимы человеческим языком, он сам ничего не выбирает, а сила греха единит его с сатаной. Он похож на зайца, которого притягивают к себе глаза удава; заяц кричит от страха, но ползет в пасть огромной гадине.

Далее он пишет: "То есть человеческая свобода - это есть тот "камень", который "не в силах поднять" даже Бог". Автор намекает на следующую шутку: "Может ли Бог создать камень, которого не в силах -поднять. Если не может создать такого камня, то значит не Всемогущ, если не может поднять, то также не Всемогущ". Это стало каким-то вульгарным афоризмом для безбожников.

Однако вопрос, содержащийся в этом афоризме, не учитывает свойств Бога, а именно, Бог - справедлив и мудр; эти и другие свойства ограничивают Его действия. Многое не может совершить Бог: Бог есть Высшее Существо и начало всякого бытия, поэтому Он не может перестать существовать, Бог есть Высшая правда; Он не может лгать и быть неверным в Своих обетованиях; Бог есть Любовь, поэтому не может творить зла. Божественное всемогущество это не произвол, а та свобода, в которой каждое Божественное действие - совершенно, т.е. идеально.

Поэтому Бог, будучи всемогущим, не может совершить нелепость (глупость - тоже камень, который "не может поднять" Бог, но многие люди легко справляются с этой задачей). Бог не только творит, но творит наилучшим образом, творит, имея в виду наилучшую цель - сделать творение причастником Своих совершенств. Бог не может отнять у человека свободы, но человек, подчинивший себя страстям, сам постепенно теряет ее. Для некоторых черта, за которой уже невозможно возрождение, уже перейдена в земной жизни (об этом упоминает ап. Иоанн, называя такое состояние "грехом к смерти"). Для других грешников грех раскрывается как детерминизирующая сила в загробной жизни.

А. А. Зайцев продолжает: "И мы имеем все основания утверждать, что в аду после сошествия туда Христа остались и остаются только те, которые сами не захотели из него выйти".

Похоже, что грешник чувствует себя в адском огне, как бизнесмен в сауне, и кричит: "Поддай еще жару(" Оптимистический взгляд г-на Зайцева на участь грешников диаметрально противоположен той картине ада, которую приоткрыли нам Святые Отцы в своих творениях и которая так ярко отражена в богослужебных текстах.

Прочитайте слово "О смерти" св. Кирилла Александрийского, канон на исход души, который Церковь заповедовала читать над умирающим, раскройте творения прп. Ефрема Сирина, - там ад представлен, как сплошной вопль грешников "горе, горе". Прочитайте "О загробной участи душ" у св.Игнатия (Брянчанинова) и вы увидите, как г-да модернисты хотят превратить мировую трагедию в пьесу с оптимистическим концом).