Эта община противостояла нравственной и духовной ассимиляции со стороны непосредственной среды; но духовная среда, в которой жил Лот, это послушание заповедям Божиим, которым научил его Авраам.
Мы ничего не знаем о религии Пятиградия, но в некоторых языческих культах блуд и разврат приобретали ритуальный характер. Святитель Иоанн Златоуст пишет, что Лот скорбел о нечестии и мерзостях содомлян, но не осуждал их, предоставляя этот суд Богу. Поэтому мне кажется, что ссылка на Лота крайне неудачна и искусственна. К сожалению, я не могу последовать неосуждению Лота по отношению к противологическим манипуляциям г-на Зайцева, и поэтому желаю ему не проявлять поспешную "всеядность" к тому, что кажется, но не является аргументами.
Глава VI. "Не поступил как стоик?"
Видно, что, дойдя до этой главы, г-н Зайцев сильно взволновался. Он сразу начинает с атаки, обвиняя меня в том, что я не стесняюсь "прибегать к откровенно безграмотным утверждениям".
Когда учитель обнаруживает безграмотность ученика, то он подчеркивает красным карандашом безграмотную фразу, чтобы ученик мог исправить свою ошибку. Но г-н Зайцев не утруждает себя этим, а просто замечает в сердцах: "безграмотный, ни ступить, ни молвить не умеющий, не то, что я, калужский теолог".
Затем он продолжает: "Мы уже показали, что учение св. Иустина Философа о возможности спасения язычников является с православной точки зрения традиционным". С такой самоуверенностью мог бы сказать Остап Бендер, прибавив: "Это же медицинский факт". Но что доказал г-н Зайцев, процитировав св. Иустина? То, что можно уподобить Гераклита пророку Илие? Вряд ли.
Я уже говорил о Гераклите, могу еще добавить, что Гераклит сравнивал вечность с "мальчиком, играющим на доске, который расставляет фигуры и разбирает их", т. е. Гераклит отрицал конечную цель мироздания и считал вечность вечно повторяющейся бессмыслицей <Сноска: Цитирую по "Истории философии" Форлендера. С. 21.>.
Сообщаю источник специально для г-на Зайцева, чтобы он мог убедиться, что слова, цитируемые мною, идентичны тексту. Может быть, после этого уверенность г-на Зайцева и г-на Осипова в спасении Гераклита и соединении его с Христом поколеблется.
Далее г-н Зайцев утверждает, что ариане ссылались на "высказывания почти всех Отцов доникейского периода, что ни в коей мере не ставит авторитетность этих источников под сомнение". Значит г.-н Зайцев порицает порочный метод еретиков "выклевывания" святоотеческих цитат с последующей раскладкой их по задуманному плану, для оправдания своих пагубных учений и стилизации их под Православие. Это похоже на саморазоблачение.
Во-первых, я поздравляю г-на Зайцева с солидными знаниями всех Отцов доникейского периода; во-вторых,- г. Калугу, которая может гордиться не только таким ученым, как Циолковский, но и таким эрудитом и специалистом по древней патрологии, как г-н Зайцев; в-третьих, не подвергал сомнению святость Отцов доникейского периода, хочется подчеркнуть, что нельзя пользоваться отдельными фрагментами их творений, которые пытались обыграть в своих целях ариане, из-за неточной или даже по современным представлениям ошибочной терминологии. К тому же надо учесть, что сама терминология изменялась, поэтому некоторые специалисты считают, что история философии - это в значительной степени история философских терминов.
Далее г-н Зайцев продолжает: "Оценки, которые архим. Рафаил дает Клименту Александрийскому как богослову (традиционно именуемому "учителем Церкви") можно было бы списать за счет очевидных пробелов в богословском образовании о. Рафаила".
Надо заметить, что "учителем Церкви" называли не только Климента Александрийского, но и Оригена. К сожалению такое наименование Оригена можно встретить у современных богословов, так что оно не является доказательством в данном вопросе. А такую фразу, как "списать за счет очевидных пробелов в богословском образовании о. Рафаила" более естественно было бы услышать не от г-на Зайцева, а от профессора, который привык принимать экзамены от студентов и давать оценки их знаниям. В общем,... голос, голос Иакова, а руки, руки Исавовы (Быт. 27, 22).
Далее г-н Зайцев продолжает: "Но самоуверенный тон и, главное, серьезное обвинение нравственного характера ("он не поступил как стоик, а во время гонений бежал"), столь беспардонно и, как будет показано ниже, совершенно необоснованно предъявленное авторитетному свидетелю церковной истины, заставляет еще раз поставить вопрос о духовной и нравственной вменяемости архим. Рафаила".
Есть психологический закон; человека более всего раздражают в другом те недостатки, которые свойственны ему самому, например, гордого - гордость, ленивого - леннность и т. д. Думаю, именно поэтому мой "высокомерный" тон так уязвил моего оппонента. Но очень странно, что г-н Зайцев, не считающий церковным авторитетом догматические "Послания Восточных патриархов", вдруг нашел авторитетного свидетеля церковной истины в лице человека, который старался увидеть Небесный Иерусалим с кровли риторской академии, который в достоинстве служения уравнял Моисея и Платона, мнение которого никогда не принимала Церковь ни в догматических, ни в канонических вопросах, но который имел "счастье" ошибиться, и тем понравиться г-ну Осипову.
Между прочим, он римских сивилл и философов-идолопоклонников (Сократ говорил, что философские мысли подсказывал ему деймон - его домашний дух) называл пророками. А так как я не разделяю мнения о том, что языческие философы аналогичны пророкам, то г-н Зайцев считает, что такое вызывающее поведение "заставляет еще раз поставить вопрос о духовной и нравственной вменяемости архим. Рафаила".
Хотя такие методы не новы, но все-таки г-н Зайцев проговорился. Либералы готовы послать в рай даже чертопоклонников; но традиционалистов терпеть не могут. Они говорят о свободе мысли, но когда им перечат, то деревянная улыбка сходит с их лиц, и они начинают кричать о невменяемости своих оппонентов, в общем повторяя известный стих Маяковского: "Тише, ораторы, ваше слово, товарищ маузер". По их мнению, тем кто не в восторге от модернистских экспериментов, надо сделать трепанацию черепа и посмотреть: все ли там в порядке. Для усиления впечатлений г-н Зайцев говорит: "еще раз поставить вопрос" - чем не ультиматум?
Но теперь перейдем к вопросу, в чем я обвинил Климента Александрийского. В своих произведениях "Педагог" и "Строматы" он хочет создать образ христианского гностика, который обладает такими свойствами, как совершенное равнодушие к превратностям жизни, бесстрастие, не в святоотеческом, а стоическом понимании этого слова. Он даже употребляет термин стоиков "апатия"; стоик ничего не должен искать и ни от чего не должен убегать.
Я отметил, что Климент Александрийский изменил не христианской нравственности, а образу своего мудреца, по вере христианина, а по морали - гностика, который спокойно смотрит на счастье и несчастье, на благополучие и опасность, возвышаясь как скала над бурями и волнами житейского моря. Христианин может скрыться от гонений, как из-за любви к людям, которым он нужен, так и из-за смирения.
Но Климент изменил в данном случае не Христу, а своему идеалу бесстрастного стоика. Очевидно, г-н Зайцев выпустил из виду мои слова: "Он (Климент) не поступил как стоик". Надо сказать, что его преемник Ориген поступил по-другому: не декларируя стоическую мораль, он показал бесстрашие во время гонений и умер в тюрьме исповедником веры. Однако даже мученическая кровь не может стереть греха ереси.
Затем г-н Зайцев приводит примеры, которые не имеют никакого отношения к данной теме. Повторяю, что для нас важно отметить, что Климент Александрийский как моралист создал искусственный образ христианина-гностика с чертами стоика, которому не мог последовать даже он сам.
Интересно, а г-н Зайцев может ли сказать, что Климент поступил как стоик?
В конце главы г-ну Зайцеву "взгрустнулось" по поводу того, что я недостаточно знаю историю Церкви.