О современном неогностицизме (ответ Зайцеву А.А.)

Напомним, что Литургия - это духовное сердце Церкви, поэтому ошибка здесь, как бы ее не маскировали, подобна удару тонкого стилета в сердце, которое перестает биться, хотя бы кровь не вытекала из раны.

"Мы исповедуем, что в сакральный момент наитием Святого Духа хлеб и вино реально, действительно пресуществляются, претворяются, преобразуются в истинное Тело и Кровь Христовы. Это чудо превосходит человеческий разум и воспринимается нашей верой". (Патриарх Пимен  Мысли русских патриархов. М. 1995 с. 410).

Однако вернемся снова к нашей теме.

Святой Николай Кавасила говорит о том, что все люди оказались под властью греха и уз ада после грехопадения праотцев. Но одни тосковали о потерянном рае и ждали Спасителя; другие видели смысл и содержание жизни только в удовлетворении своих греховных страстей. Сошествие Христа во ад решило их вечную участь. Здесь произошла первая дифференциация добра и зла, так сказать в персоналистическом плане. Окончательное разделение произойдет и окончится на Страшном суде.

Святой Николай Кавасила пишет об узах греха, в которых находилось человечество до прихода Мессии. Значит и живые и мертвые находились под властью демона в узах и рабстве. А г-н Зайцев сужает эту мысль, представляя дело так, как будто св. Николай Кавасила подразумевал только тех, кто в аду. Вера ветхозаветных праведников, заменяла Таинства в том смысле, что через веру в Предание, отраженном в ритуале, включающем нравственные заповеди и ожидание Мессии, они сделались способными узнать Сына Божиего, пришедшего во Плоти, усвоить искупительную жертву Мессии, а вследствие этого воспринять благодать Духа Святаго.

Господь сошел во ад человеческой душой, не разлучившись с Божеством, но скрыв Свое Божество как и на земле, чтобы души умерших приняли Его проповедь добровольно. Что же касается христианских Таинств, которые якобы могут совершаться в аду, - г-н Зайцев прямо пишет о Крещении, - то замечу, что Таинства совершаются над личностью человека, а не над душой или телом отдельно. Душа несет в себе тот потенциал добра и зла, который она приобрела при жизни, когда была соединена с телом. В вечности этот потенциал раскрывается, переходит в динамику души, но изменения самого направления души - центростремительного к Богу и центробежного от Бога - по смерти не может быть

Когда г-ну Зайцеву надо доказать какое-нибудь свое положение, он, искажая общий смысл святоотеческих текстов, старается указывать на каждую запятую, как на свидетельство своей добросовестности. Но приводя целый список Отцов и голословно заявляя, что они согласны с г-ном Осиновым или г-н Осипов с ними, г-н Зайцев не приводит цитат для подтверждения своего мнения, ограничиваясь, так сказать, "честным словом".

Теперь мы рассмотрим интересную цитату из трактата против манихеев прп. Иоанна Дамаскина, которую приводит г-н Зайцев: "Бог и диаволу всегда предоставляет блага, но тот не хочет принять. И в будущем веке Бог всем дает блага - ибо Он есть источник благ, на всех изливающий благость, каждый же причащается ко благу, насколько сам приуготовил себя воспринимающим".

Слова о том, что диавол и грешники не хотят принять предоставляемые Богом блага, фигурируют у г-од Зайцева и Осипова в том смысле, что сатана и грешники сами не желают этих благ. Они понимают слово "хотеть" в обыденном смысле как "желать"; между тем в святоотеческой антропологии хотение является синонимом воли. В этом почтенные теологи могут убедиться, изучив христологические споры, предшествующие VI Вселенскому Собору и постановления самого Собора. Хотение относится по святоотеческой терминологии не к желательной, а раздражительной (реактивной, волевой) способности души.

Приведу такой пример. Наркоман, сознавая, что он гибнет душевно и телесно, желает избавиться от своего порока, но воля его порабощена страстью, и поэтому желание не совпадает с возможностью. Что касается хотения, то это уже волевой акт.

У грешников происходит частичная дегенерация воли, которую через покаяние и благодать Божию можно восстановить, но есть черта греха, пройдя которую человек оказывается неспособным к рекапитуляции. В аду происходит демоноуподобление души грешника, поэтому его воля деградирует. Та часть грешников, которые сохранили потенциал добра, могут быть спасены, но не своими силами и молитвами, а с помощью Церкви.

По учению Святых Отцов, сатана и демоны совершенно неспособны к покаянию, грех стал их онтологическим свойством. Поэтому предположение и домыслы Оригена о том, что все грешники и диавол могут спастись, были осуждены на V Вселенском Соборе. Ни ангел, ни святой, а Сам Господь говорит о муках ада, где червь не умирает и огонь не угасает, там будет плач и скрежет зубов (Мк. 9, 44, 46, 48; Мф. 13, 42, 50; Лк. 13, 28) - плач без покаяния, боль без облегчения.

Господин Зайцев, позвольте задать вам вопрос. Если вы нечаянно обожжете руку даже спичкой, то не возникнет ли у вас мгновенно желание отдернуть ее? Как можно серьезно говорить о том, что у грешника, страдающего в неизреченных муках, которые превышают боли от огня, нет желания избавиться от них!. Вы что, представляете грешников какими-то сверхмазохистами? Природное желание избавиться от страданий существует в каждом человеке. Грешник не только в аду, но ад - в нем; его не только мучают демоны, но и он сам стал демоноподобным, он не способен изменить себя, а благодать не может соединиться с грехом, который стал содержанием его жизни.

Наша земная жизнь - это время самоопределения, а там, в вечности - раскрытие; здесь область нравственной свободы, а там - закон необходимости. Спастись - это значит соединиться с Богом, а душа, сочетавшая себя с грехом, не может воспринять благодать Духа Святаго. Тайна вечных мук в том, что в вечности не может быть качественного изменения личности.

Церковь может восполнить своими молитвами недостающее, кто в жизни стремился к добру, но не может изменить онтологию человеческой личности. Душа, расставшись с телом, осталась без орудия, через которое она могла творить добро и зло. У нераскаянных грешников нет выбора; грех - это ненависть к Богу, а богообщение, как основа спасения, невозможно без любви к Богу. Адам до грехопадения был в раю, и рай был в нем. А, повторяю, сатана и осатаневшие грешники не только в аду, но ад пребывает в них.

Я уже говорил то, что Святые Отцы разделяли хотение или волю, на волю принадлежавшую естеству, как способность души, с которой рождается человек, и гномическую волю, принадлежащую личности, как способность делать выбор между мотивами и определять себя на сторону добра или зла.

Я позволю себе привести цитату из книги протоиерея Иоанна Мейендорфа. Я думаю, что ни г-н Зайцев, ни г-н Осипов не обвинят этого богослова русской диаспоры в симпатиях к "средневековому католицизму" и "схоластике". Он пишет: "Уже у Григория Нисского истинная человеческая свобода не состояла в автономной, "самовластной" человеческой жизни, но в ситуации, которая по-настоящему естественна для человеческого общения с Богом. Когда человек обособлен от Бога, он оказывается порабощенным своими страстями, самим собой и, в конечном счете, сатаной.

Следовательно, для Максима (имеется в виду прп. Максим Исповедник ( арх.Р.) человек имеет действительную свободу тогда, когда следует своей природной воле, которая предполагает жизнь в Боге, сотрудничество и общение с Богом. Но человек обладает также и иной возможностью, определяемой не его природой, но каждой человеческой личностью или ипостасью, а именно, свободой выбора, бунта, движения против природы и, значит, саморазрушения. Этой личной свободой воспользовались Адам и Ева и после грехопадения оказались в отпадении от Бога, от истинного знания, от всякой уверенности, обеспеченной "естественным" существованием. Эта другая возможность влечет за собой неуверенность, блуждания и страдания; это - гномическая воля, функция ипостасной, то есть личной жизни, а не природы" (сноска: Протоиерей Иоанн (Мейендорф). Там же с. 57).

"Далее, разбирая вопрос о соединении человеческой природы Христа с Ипостасью Логоса, Максим учит, что "в Нем (Христе) никогда не было какого бы то ни было противоречия между природной волей я гномической" (сноска: Там же с.58).

Итак, прп.