Размышление над книгой «Православие и экуменизм»

Православный, вступив в экуменическое движение, должен превратиться в какого-то двуликого Януса: в своей церкви он будет говорить, что использует экуменические организации, как трибуну для свидетельства того, что учение Христа сохранилось только в Православной Церкви во всей полноте и неповрежденности, а на экуменических ассамблеях станет заявлять совсем о другом: о взаимных усилиях для того, чтобы осознать участников экуменизма единым телом Христа. У себя дома он будет говорить о возможном возвращении еретиков в Православие; а в гостях, в Женеве, - о взаимном духовном обогащении церквей, конфессий и деноминаций, то есть говорить об обогащении Православия через опыт и "духовность" еретиков. 

Экуменисты в пропагандистских целях заявляют о том, что единство между христианскими конфессиями даст мир миру и благоденствие человечеству. Неужели они закрывают глаза на тот очевидный факт, что во главе мировых государств стоят не только антиправославные, но и антихристианские силы, и что такое, казалось бы теократическое государство, как Ватикан, представляет собой не великую державу, а только великого банкира. Прочитайте биографии главных политических деятелей нашего времени, и вы увидите, как мало определяет христианство их деятельность и решения. Мы уже не говорим о мировых экономических системах, которые в большинстве своем относятся негативно к христианству. Поэтому посулы экуменистов напоминают давно знакомые нам утопии коммунистов. 

Далее авторы говорят, что это (экуменическое) "...движение стало всемирным движением большинства христиан и их церквей во всем мире, движением более 800 миллионов католиков, более 400 миллионов англикан и протестантов и всех Православных Церквей - всей православной канонической Полноты" (стр.15). 

Православная полнота подразумевает единство и единомыслие иерархов и народа. Но православный народ в своем огромном большинстве не только не разделяет учение экуменизма, но относится к нему резко отрицательно, так как видит в нем опасность для самого Православия. Но в том-то дело, что вопрос о вступлении во Всемирный Совет Церквей решался в узком кругу иерархов и политических деятелей, а народа никто не спрашивал, как не спрашивают его теперь. Поэтому в экуменическом движении участвует не "полнота" Православия, а только часть иерархии, священников и теологов, поддерживаемая международными экуменическими силами. Опрос верующих в любой форме мог бы показать отношение народа к этому генетически протестантскому явлению; но таких опросов никто не производил именно потому, что результат их очевиден. 

Далее авторы пишут, что: "Католики отпали от общения с Православной Церковью, но не были осуждены соборно как еретики, хотя у них неправильная, с нашей точки зрения, экклезиология (и филиокве)".

Как могли быть осуждены католики на Вселенских соборах, когда последний из них состоялся в VIII столетии, а Римский патриархат окончательно отпал от Вселенской Церкви в XI веке. После этого собирались поместные соборы, которые осудили ряд ересей. На поместных соборах в Константинополе и в других патриархатах католицизм был осужден как папистская ересь. Надо сказать, что на Константинопольских соборах обычно присутствовали не только местные иерархи, но и представители других поместных церквей. Это была традиция, ведущая начало от времен византийских императоров, когда в Константинополе постоянно находились представители Восточных Церквей, которые принимали участие в работах и решениях соборов.

Католицизм был не раз осужден на общеправославных совещаниях и в Окружных посланиях, подписанных восточными патриархами с их синодами. Так, например, в послании от 1848 года католицизм по своим пагубным действиям сравнивается с ересью арианства. По такой странной "экуменической" логике нельзя назвать молокан и иеговистов еретиками, так как они не были осуждены соборно. (Еще вопрос к авторам: известны ли им постановления Поместного собора Русской Православной Церкви при патриархе Филарете (Романове) насчет католицизма?)  

Далее авторы пишут: "Англикане и протестанты явились продуктом Реформации; никогда в общении с Православной Церковью они не были осуждены ни Вселенским, ни Поместным соборами, и каноны Древней и Византийской Церквей не имели их в виду, когда издавались, хотя и в догматике, и в экклезиологии, и в основах канонического устройства они во многом заблуждаются по сравнению с верой, Преданием и наследием Древней Церкви. Однако еретиками Церковь соборно и официально их не объявляла". 

Странное дело. Православные экуменисты то отвергают каноны Вселенских Соборов, запрещающих общие молитвы с еретиками, то требуют подтверждения от Вселенских Соборов как высшего авторитета. Но нам придется разочаровать их в данном вопросе. VII Вселенский Собор предал анафеме тех, кто не покланяется святым иконам и не почитает их. Под эту анафематизму попадают англикане и протестанты. Отрицание иконопочетания является ересью. А сколько еще других заблуждений у протестантов. Неужели это неизвестно авторам. Протестантизм возник в недрах католицизма. Для нас он является ересью в ереси. Большинство сект, орудующих на территории православных стран, является частью протестантского конгломерата или генетически связаны с ним. Авторы между тем пытаются доказать православным, что это вовсе не ереси, а заблуждения и оригинальные формулировки, непривычные нашему слуху. 

В VIII главе авторы пишут: "Сознавая себя в непрерывной связи с верой, жизнью и преданием Древней Церкви, наша Церковь считает своим прямым и священным долгом свидетельствовать о неповрежденном Апостольском и Святоотеческом Предании разделенным христианам, чтобы помочь восстановлению их единства в Единой Соборной и Апостольской Церкви" (стр.16). 

Наша Церковь свидетельствует миру, во-первых, - и это самое главное, об истине посредством литургических молитв и спасении всего мира. К сожалению, современное человечество, в том числе богословы, потеряло представление о молитве как о реальной духовной силе, по крайней мере отводят молитве второстепенное место, надеясь больше на свою личную или коллективную активность. Ее свидетельство, во-вторых, - вся патристическая литература и современные богословские труды. 

Содержание рождает форму. Католицизм и протестантство, потеряв мистическую и литургическую глубину, упростив себя, стали более понятными миру на уровне слова, как яснее видится дно в мелководье. Сценичность католицизма и рационализм протестантства делают возможным быстро ознакомиться с их содержанием и оценить на уровне душевных эмоций и плоской рассудочности. Протестантство вполне вкладывается в проповедь, и поэтому может быть принято аудиторией после нескольких катехизических уроков.

Католицизм выражает себя преимущественно через образное мышление и представление; протестантство - через суждения и рассудочные понятия, а Православие - через священную символику. В отличие от западных вероисповеданий Православие познается через включенность в духовную реалию - Церковь, где участвуют не только эмоции и рассудок, но вся человеческая личность. Православие коммуникативно. Эти коммуникации проходят преимущественно по двум линиям: 1) литургическая символика, которая содержит в себе Священную историю, начинающуюся первым днем творения и завершающейся концом мира и переходом времени в вечность. Через литургическую символику человек становится включенным в библейские события, как бы участником их; 2) личная аскеза, которая очищает душу человека от страстей и грехов, соединяет ум с сердцем и дает возможность приблизиться к тому состоянию, которое называется созерцанием. Эта глубокая мистика Православия требует от человека подвига жизни.

Поэтому проповедь Православия - это призыв к подвижничеству, от степени которого зависят возможности духовного познания. Что касается экуменизма, то это не богословский диалог, от которого мы не отказываемся, хотя за предыдущие столетия богословские аргументации в достаточной степени исчерпали себя и вряд ли современные богословы могут найти что-то принципиально новое в сравнении с тем, что уже было сказано и написано. Но дело в том, что цель экуменизма - вовсе не возвращение еретиков и раскольников в Православие, а попытка обосновать и доказать якобы существующее невидимое единство всех христианских конфессий, и именно на этом ложном теософском постулате затем провозгласить их видимое единство как очевидную, но забытую истину, вновь открытую в экуменизме.