Искупительная жертва – единственная основа спасения

Почему православные богословы-апологеты так непримиримо боролись с арианством, считая эту ересь потерей вечной жизни? Потому что Сын Божий, не равный Богу Отцу и иной Ему по природе, не мог принести совершенную, бесконечную, по своему достоинству, жертву искупления за все человечество, и стать Посредником между Святой Троицей и потомками Адама.

Почему Православная Церковь в течение многих столетий боролась и борется с монофизитством? Потому что монофизитство искажает догмат искупления. Если у Христа единая природа, то не понятно, кто страдал на кресте, кто умирал и воскрес: ведь Божество бесстрастно и неизменяемо. Если у Христа одна Божественная природа, то, как же произошла замена человечества Христом на Голгофе?

Несторианство, с его учением о греховной природе Иисуса и о двух лицах, соединенных в Нем нравственно, извращает догмат о искуплении. Если человеческая природа греховна, то страдания и смерть становятся следствиями греха, а не добровольной жертвой. 

Католики и значительная часть протестантов верят в искупление человека Христом, но экклесиологические ошибки их конфессий не дают им возможности воспользоваться плодами искупления.

В настоящее время активно действуют силы, которые хотят реформировать христианство в духе гуманизма и либерализма, осмеять учение о первородном грехе, унаследованного от Адама его потомками, изъять из сотериологии искупительную Жертву Христа и создать иное христианство в гностическом духе, где Христос выступает в роли учителя, и только в этом смысле является спасителем. Но подать пример и проповедовать новое учение может и несовершенное божество, как представляют Христа ариане.

Почему же тогда православные апологеты в течение нескольких столетий боролись с арианством? Почему христиане, не принявшие арианского символа веры и пострадавшие за это, являются мучениками и исповедниками, как те, кто во времена языческих гонений не отрекся от Христа? Христианские апологеты утверждали, что если Христос не равен Отцу, то наше искупление через Голгофскую Жертву не состоялось; оно потеряло свое аксиологическое совершенство, и мир остался неискупленным. Один из видных современных реформаторов заявил: «Христос спас меня тем, что научил, как побеждать грех». Но разве человечество не знало что такое грех до Христа?

Разве в ветхозаветной Церкви не существовало покаяния? В различных философских и религиозных учениях древности можно найти аналоги заповедям Священного Писания, но там не было Христа-Искупителя и Духа Святого – Освятителя, поэтому спастись не было возможно. Почему богоявления в Ветхом Завете не спасли людей, а необходимо было воплощение Сына Божия? Моисею явился Господь на Синае, беседовал с Ним как бы «лицом к лицу», дал заповеди и подробные указания о богослужении. Но феофания (богоявление) без воплощения и искупления не могла освободить человечество от рабства сатаны и власти греха.

Голгофская Жертва усвояется человеком в таинстве крещения; оно означает, что человечество искуплено Кровью Христовой. В крещении человек получает не инициацию, как в языческих теургиях, а облачается во Христа. Если человек спасается только примером Христа – как надо жить, то, что же он получает в таинствах Церкви? Почему до Голгофской Жертвы Дух Святой не мог сойти к людям и образовать Церковь благодати? Почему Христос не пришел на землю сразу же после грехопадения Адама, а понадобился срок в пять тысяч лет для приготовления человечества? Если дело в примерах, то ими полна вся история Ветхого Завета. Но почему же до пришествия Христа люди блуждали во тьме и праведники после смерти сходили в ад? Если дело только в научении и примере, то для чего нужны все христологические догматы, ведь Христос мог прийти в призрачном или ангельском теле и показать пример, как и что надо делать.

Но только Богочеловек – с совершенной божественной и человеческой природой в одном Лице – мог искупить нас. Если Христос не заменил человека Собой, а только показал ему как на картине, что надо делать, то тогда становятся бессмысленными все споры и догматические прения о Лице Иисуса Христа. Если нет искупления, то тогда открывается широкая дорога для экуменизма и теософии; более того, учение о соединении конфессий и затем религий, представляется как единственный христианский принцип, а догматические различия и соборные оросы – несущественными мнениями, которые не меняют сути христианства, а, напротив, являются преградами к единству веры и любви. Если Христос не принес за меня искупительную жертву, не заменил меня Собой, а только научил, как бороться с грехом, то, какое мне дело как в Его лице соединяются две природы, или сколько воль – одна или две – у Христа?

Меня должно только интересовать: как я своими усилиями воспроизведу в своей жизни пример Христа. Все конфессии согласны, что Христос учил добру, что Он страдал (призрачно или реально), а остальное, если нет искупления, не относится к моему спасению. Если жертвы за меня нет, а Евангелие это педагогическое пособие с наглядными примерами, то, какое мне дело – Христос Богочеловек или простой человек, Который нравственно совершенствовал себя всю жизнь и на кресте победил свой грех? Если Христос только учитель, а не Искупитель, то в этом смысле все основатели мировых религий могут называться «спасителями», так как учили, каким должен быть человек. Здесь Христос ставится в один ряд с Буддой, Магометом, Конфуцием, Пифагором и другими. Если нет искупления, то какая разница между феофанией и воплощением?

Ведь Господь говорил через Моисея и пророков. Если дело в научении, то какая принципиальная разница для меня между нагорной проповедью Христа и голосом, исходящим от огненной купины? Если нет искупления, а дело в назидании и примере, тогда открывается самая широкая возможность соединения Православия с чем угодно и как угодно, тогда интеркоммунион займет место общей сакральной трапезы, а теософия, как принцип единства во множественности, станет не только оправданной, но даже необходимой.