О блаженной нищете

Все люди желают себе благо, но почти никто не знает, что есть истинное благо. Даже те, кто признает, что Бог есть истинное благо, говорят об этом теоретически, но в повседневной жизни ищут блага в удовлетворении своих чувств и страстей. Всякий человек любит себя больше, чем другого, что же касается подвига самоотвержения и даже отдачи своей жизни за других, то это происходит потому, что человек в таком подвиге видит благо для себя.

Поэтому аскетизм является путем к познанию истинного блага и отсечением страстей, которые вовсе не являются благом, а самообманом. Чтобы Бог был главным содержанием нашей жизни, надо опытно познать, что Бог есть благо, пережить это в собственной душе, а средством познания является внимательная молитва. Теперь приведем пример: учитель в классе пишет на доске, но, несмотря на его усилия, букв и знаков не видно, потому что доска исписана и исцарапана, надо заранее подготовить доску, иначе труд будет бесплоден. Доска – это наша душа, ум и память; если наша душа наполнена мирскими впечатлениями, то она похожа на старую стертую доску, в ней нет места, где бы перст Божий через молитву написал бы свои письмена. Слова молитвы не привьются к такой душе, они только прозвучат в воздухе и растают, и человек, не познав как благ Господь, будет искать блага в этом мире от возвышенных, как искусство, до грубых и порочных, но все они принадлежат земле.

Почему святые искали уединения? – Чтобы сохранить доску своей души для молитвенных слов, не загаженную, не изрезанную, не истертую другими письменами. В этом заключается великое благо молчания и безмолвия, что человек приходит сам в себя, что оседает муть его души, что наступает тишина помыслов, что менее назойливо из памяти лезут образы и помыслы, что душа постепенно становится способной отражать небесный свет. Душа, наполненная внешними впечатлениями, погруженная в заботы, похожа на мешок, доверху полный землею; она не может откликаться на молитвенные слова, а молитвенные слова прививаться к ней. Они чужды друг другу и как будто хотят разорвать такое насильственное соединение. Душа, обремененная земным, не чувствует вкуса молитвы, поэтому Бог становится для нее чем-то далеким, какой-то будущей перспективой и вместо стремления единения с Богом, у нее помысел: поживу по своей воле, испытаю все на земле, а затем покаюсь, и Бог простит меня. Здесь Бог становится чуждой для души силой. Человек хочет, чтобы Бог простил его, как прощает судья преступника, и поместил в хорошее место; а о том, что спасение это, прежде всего, внутреннее состояние души, человек не думает, Здесь образуется какой-то порочный круг. Человек не может молиться, и поэтому не любит Бога. Человек не любит Бога, и поэтому стремится к земным развлечениям; человек наполнил свою душу внешними впечатлениями и страстными образами, и поэтому не может молиться. Что же ему делать? – То, что делает врач по отношению к больному, отравленному ядом: сначала дает ему рвотное, чтобы вывести яд наружу, а затем уже назначает другие лекарства.

Поэтому человек должен идти к Богу через отсечение внешних впечатлений, ненужных знаний, так как многомыслие мешает концентрации внимания и делает молитву поверхностной, бороться со страстями, которые изматывают и опустошают его эмоциональную силу, и он становится неспособным переживать сердцем молитвенные слова. Кроме того страсти расслабляют нашу волю, и нам трудно употребить продолжительные усилия воли для пребывания в молитве. Здесь еще один аспект заповеди: "Блаженны нищие духом". Нищета от мирской информации, от ненужных сведений открывает для человека внутреннее богатство молитвы, где заключены высшие знания, недоступные для мира и неведомые ему.