Победа над победителями

Святой великомученик Або издавна считается покровителем Тбилиси – столицы  Грузии. В течение многих веков дорога, по которой везли обезглавленное тело мученика, источающее кровь, от храма Сорока мучеников через мост, называемый «мостом мучеников», к Метехи, считалась святыней престольного града, куда приходили жители Тбилиси и окрестностей, чтобы поклониться месту, напоенному мученической кровью и прославить подвиг Або – аравитянина, отдавшего жизнь свою за Христа.

Настал несчастный для Грузии 1795 год, как будто черные тучи заволокли небо над страной. Царь Ираклий II, покидая Тбилиси после поражения в Крцанисской битве, – последней в его жизни, – слез с коня перед часовней Або, стоящей у Метехской скалы над берегом Мтквари и, преклонив колени, молился святому о будущем Грузии и Тбилиси. Царь Ираклий был последним из созвездия тех грузинских царей, которые защищали Грузию как щитом, своей грудью, и во время битв находились в первых рядах своего войска. Народ в песнях и сказаниях прославил царя Ираклия  как преемника царей Вахтанга и Давида, как своего любимого героя.

В последней битве с Ага-Магомед-ханом он был оставлен не только своими союзниками, но и родными. Когда персидские отряды уже ворвались в город, он, минуя свой дворец, где у него оставались корона и царские регалии, остановился у Метехи, чтобы помолиться и попрощаться со святым Або, которого он особо почитал. Было много общего между тем временем, когда принял мученичество святой Або и когда тысячу лет спустя престарелый царь-воин, убеленный сединами, стоял перед его часовней.

Тогда, в VIII веке,  Тбилиси был завоеван арабами и городом правил эмир. Над цитаделью Тбилиси Нарикала колыхалось, как бы плыло в волнах ветра зеленое знамя ислама. В то время, в арабском халифате, который простерся от Гималаев до Пиренеев (как падает на землю огромная тень луны во время затмения, и день становится похожим на вечерний сумрак), построенном на костях и скрепленном кровью, Грузия представляла собой одну из небольших провинций и, казалось, что нет силы, которая могла бы сломить и разбить цепи плена и рабства. Но прошло время и от владычества арабов не осталось следа. Пройдет время, и Тбилиси вновь возродится из пепла как феникс.

После молитвы к святому Або царь Ираклий уехал в Телави – в тот город, где он родился. Ага-Магомед-хан предлагал царю, что не разрушит Тбилиси, если тот выдаст ему отряд мусульман, сражавшихся на стороне грузин. Ираклий отказался: он пожертвовал Тбилиси для того, чтобы сохранить душу Грузии и не запятнать имя царя предательством союзников. Он знал, что Тбилиси восстанет: кровь мучеников – его непоколебимое основание.

Войско персов, разграбив город, откатилось назад к своим границам. Как  волны моря после прилива, оставляют берег напоенный морской водой, - так полчища хана оставили грузинскую землю, напоенную кровью. Ираклий уже не вернулся в столицу: он умер в той же комнате дворца и на той постели, где родился. Его тело народ перенес на руках из Телави в Мцхета, где он был погребен в Соборе Светицховели.

Святыни Тбилиси лежали в руинах. Часовня святого Або была осквернена и разрушена, как будто гробокопатели искали сокровища под ее каменным полом. Народ прежде всего стал восстанавливать часовни и храмы. Опять загорелись лампады перед чудотворной иконой великомученика Або и жители Тбилиси приходили молиться в его часовню.

В 1941 г. часовня была вновь разрушена безбожниками и срыта до основания, как Иерусалимский храм римлянами, которые не оставили даже камня на камне и место, где стоял храм, посыпали солью, чтобы там не росла трава. Как вор, проникший в царскую сокровищницу, вырывает из короны алмазы, так демоническая сила через своих адептов и жрецов  лишила Тбилиси драгоценных камней – ее святынь. На месте часовни святого Або образовалась зияющая пустота. Метехская церковь, с гробницей святой Шушаник, и часовня Або находились на Метехской скале, как сестра и брат в одном отчем доме. Сестра разлучилась со своим братом на полстолетия и смотрела с высоты скалы на пустынный берег, ожидая его возвращения.

Святой мученик Або происходил из знатной мусульманской семьи. Его родители жили в Багдаде. В то время Багдад был Римом исламского мира, центром мусульманского богословия, столицей, где высились сказочные дворцы халифов и мечети, соперничающие по богатству с дворцами. Халиф для мусульман был больше, чем император. Он считался наместником Магомета,  от его слова зависели война и мир, жизнь и смерть подданных. Багдад стал сосредоточением ислама, его крепостью и цитаделью.

По ложному доносу картлийский эристав Нерсес был призван в Багдад на суд халифа. Хотя обвинения не подтвердились, однако халиф  не отпустил Нерсеса на свободу и держал его в Багдаде как почетного пленника. Там Нерсес познакомился с Або – юношей умным и учтивым, по профессии изготовителем благовонных масел.

Изготовление благовоний было древней наукой на востоке и пользовалось большим уважением. Растения присылались со всех концов света: из Китая, Индии и Египта. Есть сведения, что даже до Австралии достигали корабли йеменских арабов, которые привозили листья эвкалипта. Благовонные масла имели много назначений: они применялись вельможами как духи, служили врачебным средством при многих болезнях и для предохранения во время эпидемий. Благовонными маслами умащали тела умерших. Некоторые их сорта стоили очень дорого – на вес драгоценных металлов. Их хранили в закупоренных сосудах из особого сорта обожженной глины.

Або полюбил Нepceca как своего отца и стал служить ему как слуга своему господину. Через Нерсеса Або познакомился с христианством и изучил Евангелие. В его сердце загорелся огонь любви к Христу, как неугасимая лампада. Он хотел принять крещение, но в Багдаде это было невозможно.

Прошло время. Халиф умер, а его преемник освободил Нерсеса. Есть неписанный закон истории: тиран питает зависть и вражду к своему предшественнику, хотя бы тот был его родным отцом, и старается сделать противоположное тому, что было при усопшем или свергнутом правителе.

Колесо истории повернулось. Нерсес получил свободу и возможность вернуться в Грузию. В его свите находился Або. Нерсес  был освобожден от плена, но сам Тбилиси походил на пленника. В крепостях Исани и Нарикала стояли арабские гарнизоны; в царском дворце поселился эмир. С церквей были сняты кресты, звон колоколов ужe не оглашал город. Только крики муэдзинов с вершины минарета призывали мусульман на намаз.

Крещение мусульманина-араба могло вызвать гнев эмира и смерть новокрещенного. Поэтому Нерсес посоветовал Або еще подождать. Хотя арабы выпустили из Багдада Нерсеса,  как птицу из клетки, но все равно не доверяли ему. Нерсес был предупрежден о новой грозящей опасности и со  свитой тайно уехал в Хазарию, где был радушно принят каганом. Хазария была границей арабских завоеваний на севере. Это огромное государство простиралось между Каспийским, Азовским и Черным морями и имело столицу Итиль на берегу Волги.

В Хазарии была относительная свобода религий. Там жили вместе христиане, мусульмане, язычники и иудеи. Каган и хазарская знать приняли иудейство, но соблюдали веротерпимость; к тому же  Хазария была союзницей Византии в борьбе против арабов. Эта борьба велась на протяжении трех веков с переменным успехом: то хазарские полчища вторгались в Закавказье через Дербент – ворота Кавказа, то арабы переносили войну па территорию Хазарии, и тогда каган как волк рыскал по всей стране, собирая войско. Иногда после поражений каганы принимали мусульманство, чтобы заключить мир с арабами, а когда опасность миновала, снова обращались в иудаизм. Есть мнение, что горские евреи – это потомки не иудеев, а тех хазарских родов, которые приняли иудаизм и призвали в Хазарию раввинов.

В Хазарии святой Або принял крещение. В душе его проснулось желание проповедовать Евангелие своим соплеменникам-арабам. Это означало идти на верную смерть. По шариату мусульманин, принявший другое вероисповедание, должен был или вновь обратиться в мусульманство или погибнуть под мечом палача. Обрекает себя на смерть воин, который первый бросается на вражеские ряды, чтобы поднять за собой на битву остальное войско. Так пример Або должен был укрепить христиан в вере и, если возможно, обратить и некоторых арабов-мусульман в христианство.