Путь к исихии

Отшельник говорит в двух случаях: когда ему повелевает благодать, или же когда он не в силах выдержать безмолвие. В первом случае благодать говорит за него, во втором - он возвращается в келию обманутым и опустошенным: духовное богатство, которое он собирал, сжег как огонь его собственный язык. Святые отцы сказали: если все подвиги монахов положить на одну чашу, а на другую молчание, то перетянет вторая чаша.

Христос является душе в молчании, тогда прекращается, как бы иссякают даже слова молитвы. Нельзя одновременно созерцать Бога и говорить о Нем. Безмолвник предпочитает быть наедине с Христом, чем говорить о Христе. Слова предполагают многообразие ума и дистанцию между мыслимым и мыслящим. А в безмолвии ум становится простым и как бы прозрачным, как проста природа света.

Преподобный Исаак Сирский сказал: «Слова - орудия этого мира, а молчание - тайна будущего века». Но сама тайна раскрывается душе не через слово, а через внутренний опыт, через действие благодати. Поэтому наши слова о безмолвии похожи на следы верблюда, которые только указывают, в каком направлении пошел караван, но не чем он был нагружен.

Слова связаны с представлением, а представление, как отпечаток внешнего, ложится тяжелым покровом на ум человека и пробуждает страсти его сердца. Поэтому свобода ума достигается очищением от помыслов и стоянием его в сердце с именем Иисуса Христа. Псалтирь, книжные молитвы, каноны это приготовление к Иисусовой молитве. В них ум дышит благодатью; словами псалмов и канонов он совершает священнодействие в храме своей души - он поет Богу; а Иисусова молитва это таинство, совершаемое в безмолвии. В словах Псалтири, акафистов и других молитв ум переходит с одного предмета и образа на другие. Хотя язык церковных молитв и песнопений это язык души, любящей Бога, благодарящей Бога, кающейся перед Ним, но здесь - движение, а не стояние ума. Здесь - священные картины, здесь многообразие форм в единстве содержания, но еще не достигнута та тишина ума, который заключил себя в нескольких словах, и обрел в них неизмеримую ни глубиной, ни высотой свободу.

Подвиг пустынников заключен в Иисусовой молитве, а для исихастов она становится дыханием души. Однако Псалтирь и ограниченный круг молитв остаются в правиле безмолвников, как ступени, по которым душа, вышедшая из храма сердца, вновь возвращается в него. Кто имеет в сердце Бога, тот имеет источник, причину и начало всего существующего. Поэтому апостол Павел сказал: «Не имея ничего, мы обладаем всем».

Ничего из сотворенного не может наполнить человеческое сердце, так как все сотворенное имеет свое начало, границы и пределы. Только в Едином Боге находит душа себя и свой покой и, отрекаясь от всего ради Единого, приобретает в Нем бесконечно больше того, от чего оно отреклась. Поэтому отречение от мира и безмолвие рождают в душе великую радость. Поэтому подвижники любили свою келию больше царских чертогов, а пустыню называли своей невестой.

Преподобный Шио был похож на цветок, расцветший в песках пустыни, на светильник, горящей во мраке пещерной кельи, на источник воды, струящийся из каменного сердца гор. Он хотел быть одним из тех неведомых странников на земле, имя и подвиги которых скрыты от людей, но Господь сулил ему другое. Божия Матерь повелела преподобному Иоанну взять с собой 12 учеников и прийти вместе с ними в Иверию, для утверждения веры и основания монашества. Монастыри возникают не по повелению царей и даже не по благословению архиереев. Основа монастыря - это подвиги безмолвника и анахорета, около которого собираются ученики, чтобы научиться от него монашеской жизни: безмолвию, послушанию и молитве.

Благодать, которую стяжал монах, притягивает к себе души людей. Они хотят жить около него в незримых лучах его благодати, получать явственную силу от его молитв. Монастырь, который обычно начинается с нескольких учеников, кажется им подобием Фавора и им неизъяснимо хорошо, подобно тому, как апостолы на Фаворе говорили Христу: «Останемся здесь, вместе с Тобой». За подвиг послушания благодать учителя передается ученикам, его благословение почивает на них, его душа пребывает как бы одновременно в царствии Божием, и своими молитвами - вместе со своими учениками и учениками его учеников. Поэтому святые особенно близки на месте их земных подвигов тем, кто живет там или приходит туда на молитву. Святые в Духе Святом слышат всех тех, кто призывает их. Но особую силу получает молитва в монастырях, пещерах, освященных подвигами святых. Там они близки душе как живые, как будто человек, пришедший к их прежним жилищам, хотя бы это были только развалины или место, отмеченное каким либо знаком, преодолевают не только расстояние, но и время; они становятся близки ему, как при их земной жизни к тем, кто видел их воочию, слышал их голоса и прикасался к их одежде.

Преподобный Иоанн с учениками должен был насадить в Грузии небесный сад монашества, собрать около себя тех, кто стремится к ангельской жизни. Корни деревьев в этом саду напаяет благодать, идущая от подвигов их наставников, источаемая из гробниц преподобных, которые обычно не хотели даже телесно расставаться со своей братией, а завещали погребать себя в основанных ими монастырях. Обычно монастыри, построенные князями и царями, для украшения своей страны, как строятся дома и дворцы, постепенно чахнут, оскудевают благодатью, хотя бы их поливали золотой струей. Часто они исчезали не только с земли, но из памяти народа без следа уже через несколько поколений. А те монастыри и обители, которых основали святые отцы, оставались как утесы.

Монашеская жизнь - это наука из наук. Это борьба, которая требует опыта и искусства. Поэтому для монашества необходима преемственность. От одного огня зажигаются другие огни. Преподобный Иоанн был подобен роднику живой воды, который взял свое начало в горах Сирии, а затем обильно напоил Иверскую землю.

Преподобный Иоанн Зедазенский избрал 12 учеников и вместе с ними отправился на север, в Грузию. У монахов был обычай: во время пути они пели псалмы Давида или же один из них читал наизусть Священное Писание, а чаще всего они шли молча, углубившись в свое сердце и творя Иисусову молитву. Обычно христиане через Псалтирь переходят к внутренней молитве, а отшельники и пустынники через Иисусову молитву читают Псалтирь.

Ум человека по природе своей динамичен. Все созданное ограниченно; все тварное имеет начало, конец и предел. Ум может найти свое успокоение только в вечном и беспредельном - в том, что является Причиной всех причин и Началом всех начал. Сердце человека жаждет любви, но любовь это искание идеала. Только совершенное и идеальное может удовлетворить это чувство. Несовершенное угашает любовь или заводит человека в область его собственных фантазий, которые зыбки как мираж. Поэтому любовь к конечному и ограниченному не может наполнить человеческое сердце, оно несет разочарования и тревогу. Совершенен только Бог. Поэтому любовь к Богу делает человека счастливым. Человек ищет благо, но на земле все изменчиво и условно. Единственное истинное благо - Бог, Который пребывает благодатью в сердце человека, как в Своем образе и подобии.

Воля человека направлена к исканию красоты. Здесь все подвержено изменению и разрушению. Красота должна быть вечно новой в своих глубинах, иначе она перестает восприниматься человеком как красота и становится серой обыденностью. Таинственная, неисчерпаемая красота - это Бог в своих явлениях человеческой душе, как в безвидных световых эманациях. Благодать Божия - это Его красота, Его лик, Его слава. Поэтому искание божественной красоты дает неизреченную радость душе человека. Бог Един. Все множественное ограничено. Поэтому Иисусова молитва это путь от множественности к единому, от потока представлений - к единству мысли. Святые отцы сказали: владеющие пятью чувствами владеют миром. А закрывший вход пяти чувствам, как закрывший дверь своей кельи, прозревает надмирное. Идти от большего к меньшему уже падение. Поэтому для безмолвника менять свою жизнь на служение миру через слова или дела милосердия - переход от высшего к низшему, от лучшего к худшему, от единого к множественности ( из которой он хочет снова, как из осколков, собрать единое).

Господь создал этот мир, как картину, где отпечатлелось в тенях и подобиях, красота и величие Творца. Святые сравнивали этот мир с раскрытой книгой, одна страница которой небо, а другая - земля. Письмена этой книги немолчно проповедуют славу Божию, но человек разучился читать и понимать их. Сатана ничего не может создать, он только искажает и извращает созданное Богом. Он извратил саму человеческую душу, лишив ее естественного боговидения. Он привязал человека к этому миру до забвения о вечности. Видимое стало покровом на глазах человека, заслонившим от него невидимое, к которому принадлежит сам человеческий дух.