Официальный сайт Архимандрита Рафаила КарелинаОфициальный сайт архимандрита Рафаила Карелина
 
На этом сайте вы можете задать вопрос о.Рафаилу и в течение некоторого времени получить на него ответ
Выберите тему вопросов:
Поиск по разделам сайта:
Подписка на новости:
 
Об авторе
Статьи 226
Вопросы и ответы 6336
Православный календарь
Книги 54
Последние книги

Книга архимандрита Рафаила Книга Екклесиаста. ТолкованиеКнига Екклесиаста. Толкование

Книга архимандрита Рафаила Встреча с прошлымВстреча с прошлым

Книга архимандрита Рафаила Кратко о бесконечномКратко о бесконечном

Царственные крестоносцы Грузии



Рубрика: Жемчужины ЦерквиОпубликовано: 08/03/2005 | Версия для печати


“Нет больше той любви,

если кто положит душу свою

за други своя”

 

На иконе “Слава Грузинской Католикосской Церкви”, вместе с другими святыми, изображены три мученика-царя. Один из них - юный венценосец с прекрасным как у ангела лицом поднял глаза к небу, где теперь его нетленное царство. Это Карталинский царь Луарсаб. Другой - старый воин, убеленный сединами. Он погружен в глубокую молитву. Лик его дышит мужеством и благородством. Это Арчил, царь Иверии. У обоих в руках кресты вместо скипетров. Третий - стоит на коленях, как будто приносит перед Христом покаяние за себя и за свой народ. На лице его печать грусти, как отблеск заходящего солнца. Весь облик его выражает царственное величие и кротость. В глазах у него печаль и надежда. Это Димитрий Самопожертвователь, царь Восточной Грузии.

Три царя сменили корону на мученический венец и стали ангелами-хранителями своего народа. При короновании царя вторично помазывают миром, чтобы благодать Божия дала ему мудрость и силы в управлении государством, в несении самого трудного послушания от Бога на земле. Царствовать – значит жить не для себя, а для своей страны, отречься от гордыни и превозношения, от пристрастий и привязанностей, стать отцом и справедливым судьей для своих подданных. Для достойного царя корона в вечности станет нимбом света; для недостойного - раскаленным обручем, надетым на его чело муками и укором совести за каждую слезу и каплю крови, которая была пролита по его вине в его стране. При короновании царь дает обет пред Богом жить для своего народа. Эта клятва как печать не смывается даже смертью. Если святые, как и ангелы, служат людям по велению своей любви, то святые цари - по любви и по долгу. Царство их не прекращается со смертью; оно переходит в духовное служение народу.

Про Византийского императора Никифора рассказывали, что он часто переодевался в одежду воина, купца или слуги, ходил по Константинополю, узнавал о нуждах людей, о несправедливостях, совершаемых над бедными и беззащитными, посещал больных и беседовал с нищими, раздавал тайно милостыню, а вернувшись во дворец, сам совершал суд и наказывал обидчиков. Святые цари-мученики невидимо посещают Грузию, помогают больным и утешают скорбных. Они там, где призывают их в молитве на помощь. Арчил - образ мудрости, Луарсаб - мужества, Димитрий - кротости. Это - три цветка, растущие рядом, как около источника вод у Хитона Господня. Три царя управляли Грузией в самые тяжелые времена ее истории, когда решался вопрос о самом существовании грузинского народа, когда судьба государства висела на острие копья.

Царь Арчил /VII - VIII вв./ пережил арабские нашествия и самое страшное из них - под предводительством Мурвана-Кру. Арабские кони топтали землю Грузии от востока до запада. Нашествие арабов больше, чем “великое переселение народов” смешало этносы Востока. Над Грузией как дамоклов меч нависла опасность арабизации и исламизации - судьбы Сирии и Египта. Во многих городах и селах храмы были превращены в мечети и вместо звона колоколов слышались протяжные крики муэдзинов, призывавших мусульман на молитву. После вторжения Мурвана-Кру страна представляла собой развалины и пепелища. Как хозяин после пожара собирает разбросанные вокруг камни и кирпичи и снова отстраивает дом, так царь Арчил собирал свое царство.

Грузия стала похожа на Иерусалим во времена Неемии и Ездры - когда вернувшийся из плена народ строил храм и возводил городские стены, а около строителей лежали щиты и копья. Страна возрождалась как феникс из пепла. Это тревожило арабских завоевателей. Эмир Асум всеми средствами пытался распространить ислам в Грузии и видел главную преграду в лице царя Арчила, который как спартанский царь Леонид с немногими воинами защищал путь в свою страну от полчищ врагов. Но этих воинов становилось все меньше. Время и битвы вырывали родных и друзей у Арчила. Первым покинул его любимый брат Мир, умерший от ран в бою с Мурваном-Кру. Царь Арчил был похож на могучий, одинокий дуб, который остался на том месте, где недавно возвышалась густая дубрава. Эмир Асум опустошил несколько провинций Грузии.

Царь Арчил решил поехать в его стан, чтобы просить о помиловании своего народа и церкви, этого только и ждал свирепый завоеватель. Он стал обвинять царя в неповиновении, в сокрытии сокровищ Византийского императора Ираклия и даже в измене. Царь Арчил легко опроверг эти обвинения и разорвал их как лист пергамента. Тогда Асум, сбросив с себя маску судьи, с гневом потребовал, чтобы царь отрекся от Христа и принял мусульманство. Арчил ответил отказом. Его заковали в цепи и бросили в темницу. После повторного отказа принять ислам, он был казнен. Его изрубили мечами. Но мертвый царь был более страшен, чем живой. Летописец указывает, что смерть царя Арчила преградила путь исламу в Грузии. Пример царя воодушевил его подданных, как воинов - пример полководца, вступившего в единоборство с врагом. Страна сбросила с себя оковы страха. Имя царя стало знаменем в борьбе за христианство. Даже те, кто принял ислам, узнав о мученической смерти царя-героя, возвращались к вере своих отцов.

Царь Луарсаб /ХУП в./ управлял в то время, когда разделенная на части и истекающая кровью в вековых непрестанных воинах и междоусобицах Грузия подверглась опустошительным нашествиям персов. Страницы летописи повествуют, с одной стороны о великом героизме и самопожертвовании, с другой стороны - об измене и самом черном предательстве. Это время было похоже на морской бой ночью во время бури, когда трудно отличить своих от чужих, когда тот, кто считался другом, внезапно оказывался врагом.

Битва идет в непроницаемой тьме, которую на мгновение озаряют вспышки молний или зарево горящих кораблей; буря то разъединяет корабли, то сталкивает их друг с другом, а волны, перекатываясь через палубу, уносят с собой в черную могилу океана воинов и гребцов; в вое бури не слышно человеческого голоса на расстоянии двух шагов, и свист ветра в разорванных в клочьях парусов заглушает стоны умирающих. С корабля на корабль бросают огромные крючья, которые впиваются в борт мертвой хваткой, как когти дракона; по доскам бегут воины и прыгают на палубу. Начинается бой, где в груде тел, катающихся по палубе не видно где друг, а где враг. Люди в остервенении, бросив оружие, впиваются зубами в тело друг друга, а когда корабль, подбрасываемый волнами, как ладонью исполина, наклоняется из стороны в сторону, то бойцы катятся по палубе и летят в пропасть, не разжимая объятий.

Царь Луарсаб не раз наносил поражение персам и поэтому Шах-АббасI считал его своим главным врагом. Шах-Аббас, как оборотень, умел превращаться изо льва в лиса. Прикинувшись другом Луарсаба, он заманил его на охоту в Моваканские степи. Там Луарсаб превзошел шаха и персидских вельмож в умении метать копье и стрелять из лука. Этим он подписал себе тот смертный приговор, который был уже давно вынесен шахом.

Шёл Великий пост. Шах пригласил Луарсаба на трапезу в свой шатер. Во время пира Шах-Аббас стал настойчиво просить Луарсаба поесть рыбу, хотя бы из уважения к нему. Луарсаб увидел, что он попал, как орел в расставленные тенеты и ответил шаху: “Сегодня ты предлагаешь мне рыбу, завтра потребуешь, чтобы я съел мясо, а затем будешь принуждать отречься от Христа - Бога и Спасителя моего. Лучше мне умереть, чем нарушить хотя бы малое правило церковного устава”. Шах продолжал настаивать, тогда Луарсаб встал из-за стола и вышел. Шах пришел в ярость, но сдержал себя. Он велел поставить у палатки Луарсаба стражу - отряд воинов, как будто для защиты его жизни от возможных покушений; а на самом деле, чтобы Луарсаб, который понял, что попал в плен, не скрылся бы тайно.

Затем Шах-Аббас объявил царю, что только принятие ислама может сохранить ему жизнь. Тот ответил решительным отказом и после этого не захотел промолвить ни слова. Луарсаба заковали в цепи, как преступника, и увезли в Шираз. Он был брошен в подземелье непреступной крепости, где содержались враги шаха. Там стоял невыносимый смрад от непогребенных тел узников, которые были заточены сюда до него. В течение семи лет он подвергался голоду, побоям и пыткам, но его дух, как дух праведного Иова креп в пламени страданий. Вместо меча оставалась у него молитва. Молитвой он боролся с врагом, боролся за сохранение христианства в Грузии. Темница стала для него монастырской келией и обителью божественного света. Через семь лет враги Луарсаба сказали шаху: “До нас дошел слух, что грузины, переодевшись в персов, хотят приехать в Шираз и освободить Луарсаба”.

Страницы:  1  2 



C этой статьей читали также следующие статьи:



Виток вниз
Авва монахов
О догматах и традиции
Нуждается ли Осипов в искуплении?
О лжи на Святых
Мятущаяся душа — 3
О внутреннем преображении
Форумы и галерея комплексов
Метафизические корни трёх страстей
О мистической красоте церковного языка
 © 2003—2024 «Архимандрит Рафаил (Карелин)» Разработка: Миша Мчедлишвили