О любви - 2

В лексике современных языков вряд ли можно найти слово или понятие, которое имело бы такой широкий семантический спектр цветов и оттенков и содержало бы в себе столько противоречивых значений, как слово «любовь». Ни одно слово не подвергалось таким противоположным интерпретациям, ханжеским извращениям, словесной эквилибристике,  шулерским перетасовкам, софистическим манипуляциям, такой умышленной и наглой профанации, как это святое слово. 

 

Последнее время слово «любовь» теряет свое первоначальное значение. Оно  чаще употребляется для прикрытия похоти, цинизма, темных страстей; им оправдывают аффективные порывы и дикую ревность, переходящую в безумие.

Под этим словом нередко человек прячет свое расположение к нравственному безобразию и пороку, нежелание бороться со злом, что на деле обращается в попустительство греха и солидарность с ним. Где нет ненависти к порокам, отвращения к бесстыдству, негодования против разврата, развратителей и насильников, – там тайная любовь к сатане, перемена богоподобия на демоноподобие. Грех – это метафизическая тьма и грязь, частица ада, которую человек носит в себе, дыхание сатаны и  ненависть к Богу. Душа, соединившаяся с грехом, не способна к восприятию божественного света. Смерть нераскаянного грешника – это переход от тьмы к тьме, вечное мучение с сатаной. 

 

К профанации любви приложила свою руку и мирская литература, употребляя это слово в описании темных вожделений и страстных аффектов, тем самым способствуя расплывчатости и аморфности этого понятия. Надо сказать, что в древних языках существовало четкое различие между смысловым содержанием двух терминов – любви и вожделения. Любовь относилась к духовным понятиям, а вожделение – к области страстей, опьяняющих сердце и колеблющих рассудок, к низменным инстинктам и слепой рабской привязанности. Вожделение стремится захватить, ассимилировать, отнять и присвоить чужое, а любовь – отдать свое. Вожделение соединено с чувством обманчивого наслаждения, после которого в душе наступает пустота и холод; а любовь – с духовной радостью, которая оживотворяет и согревает сердце. Вожделение – беспокойно и тревожно; в любви душа обретает покой, который не покидает ее даже во время внешних скорбей. Вожделение обращено к временному, проходящему, поэтому не может удовлетворить человеческий дух, созданный для вечности. А любовь ищет нетленного и вечного; она даже в падшем человеке видит образ Божества, как пламя светильника – через темное закоптевшее стекло. 

 

Вожделение превращает человека в раба собственной страсти. А тот, кто имеет истинную любовь, не порабощает себе человека, и не порабощается  человеку: он видит в нем богоподобную личность и считается с его свободой. Вожделение затемняет ум, опьяняет чувства и связывает волю; а любовь, напротив, делает ум ясным, мышление глубоким, волю целеустремленной. Любовь побуждает человека приносить счастье и благо людям на всех уровнях жизни: духовном, душевном и телесном, однако главным считает в человеке бессмертный дух, облеченный в плоть. 

 

Любовь – это отражение божественной любви в человеческом сердце и излучение этой любви в мир. Божественная любовь, находя душу, открытую для себя, входит в нее, как луч в кристалл, и тогда сама душа становится источником невидимого света. Любовь открывается человеку как истинная жизнь, как единственное счастье, как воскрешение из мертвых, как огонь, согревающий мир и обновляющий душу, как стержень бытия и радость, которую нельзя передать словами. Переживая любовь, человек хочет поделиться ей с другими, отдать ее людям. 

 

Любовь открывает человеку окружающий мир уже не только в состоянии падения и тления, гримасах боли и судорогах смерти, но и в красоте будущего преображения. Любовь дает человеку особую мудрость, способность видеть и созерцать цель божественного творения. Вместе с тем, любовь – это страдание за человечество, не ведущего Бога, и поэтому лишенного настоящего счастья. 

 

Любовь так расширяет сердце, что в нем никому не тесно. Она дает человеку возможность выйти из собственной индивидуальной ограниченности и как бы жить в других. Любовь никогда не оказывается несчастной, никого не доводит до отчаяния и самоубийства, ни в ком не разочаровывается, так как никем не очаровывается, а видит в каждом человеке, каким он ни был, – образ Божий. Она не бывает обманута в своих ожиданиях, так как ничего не хочет и не требует от человека, кроме его вечного спасения. 

 

В настоящее время человечество катастрофически теряет любовь. Кажется, что на земле уже начался ледниковый период, который превращает нашу планету – духовный центр вселенной – в мертвую пустыню. Мир, теряя любовь, погружается в сумерки, а затем ему грозит ночь без рассвета. Приближение последнего этапа мировой истории, нарастающая канонада апокалиптических бедствий, появление лжехристов неразрывно связаны с оскудением любви.

 

Без любви вера становится мертвой и бессильной: от нее остается только форма, как бы тело без души. Надежда, которая дает силы переносить все скорби и испытания ради Небесного Царства, исчезает, сменяясь тупым равнодушием, чувством обреченности и безысходности, а нередко отчаянием. Но демоническим силам, окутавшим землю своей сетью, еще мало уничтожить любовь в сердцах людей: они хотят насмеяться над любовью, извратить, унизить, заплевать ее, а то, что всегда считалось постыдным и мерзким, – представить как любовь, которая выше стыда и всех нравственных законов. Оккультные секты, проповедующие такую блудную любовь, считают грех суеверием и предрассудком, а неучастие в оргиях – фобиями, недостойными современного человека. Хотя их адепты нередко употребляют слово «бог», но подразумевают под ним темный лик сатаны. 

 

Бог, – Непостижимый и Невыразимый, в существе Своем высший всякого определения и имени, – назван в Новом Завете Любовью. Все деяния Божия – от творения мира до Второго Пришествия – имеют в основе своей любовь. Высшим проявлением любви является Голгофский Крест, на котором Христос принес Себя в жертву за грехи человечества. Крест стал символом христианской веры, и не только символом, но ее силой и победой. 

 

Спасают человека от вечной гибели и делают его причастником божественного бытия – вера, надежда и любовь, – это три света, из которых больший любовь. По смерти веры не будет, она сменится очевидностью духовных реалий; надежда исчезнет, так как она исполнится: человек получит то, на что надеялся и даже несравненно больше; а любовь останется: она будет основой богообщения и созерцанием неизреченной божественной красоты. Любовь – это неслиянное единство души с Божеством, и источник вечного обожения.