О телевизоре

Телевизор занял неподобающее место в нашем доме. Будучи скромным средством информации, он монополизировал и унифицировал нашу душевную жизнь. В древности центром семьи был очаг. Затем им стал стол, за которым собирались все родные после трудового дня. Там они не только трапезовали, но и читали Священное Писание. Теперь их место по значению занял телевизор. Но телевизор не соединяет, а разобщает членов семьи. Каждый зачарован голубым экраном. Характерно, что телевизор занимает то место в комнате, где раньше был святой угол с иконами.

Древние греки говорили о духе дома — Даимоне, или Гении, внушающем человеку мысли, крестьяне — о домовом, мучившем жителей дома ночными кошмарами. Домашний дух нашего времени вполне материализован — это телевизор.

Святые отцы отрицательно относились к театру и зрелищам, которые развивают силу воображения, тесно связанного со страстями. Иоанн Златоуст называл театр училищем страстей, хотя древнегреческая трагедия, по нашим понятиям, нравственная. Святые отцы не делили театральные постановки на полезные и вредные. Они осуждали сам метод — имитацию истины, игру в действительность.

Телевизор лишил нас домов, превратив их в театральные залы. В Библии написано: «Не многих пускай в свой дом!» Телевизор сорвал двери с нашего дома, к нам приходят толпы людей, пришельцы со всех планет, созданные фантастами. Приходят без стука и спроса, приходят ковбои и гангстеры, приходят люди, с которыми мы не хотели бы иметь ничего общего. Дом стал проходным двором.

Телевизор создал новый вид человека — homo medium — человека с истощенной от непрерывного зрелища, как от непрерывного пьянства, нервной системой, человека душевного распада, который не может поставить границы и фильтр внешней информации и усваивает ее, так сказать, в сыром виде — некритически, недифференцированно, одной низшей механической памятью. Смысловая память при этом притупляется, творческие силы ослаблены.

Человек мыслит посредством слова, человек называется в патристике словесным существом. Телевизор учит мыслить чувственными представлениями, воспитывает рассеянность и впечатлительность. Душа становится изнеженной, чувственной и истеричной. Телевизор является концентрацией страстей; страсть неотделима от чувственных образов. Аскетическая борьба со страстью — это очищение души от фантазий и представлений. Страсть облекается в форму обольстительных картин. Телевизор дает множество форм для чувственности. Телевизор расслабляет интеллектуальные силы человека. Ум должен упражняться, искать, преодолевать препятствия, как атлет тренирует свои мышцы. Телевизор дает обильную, рафинированную, приготовленную пищу, от которой ум становится вялым, немощным, неспособным к самостоятельному мышлению, как тело при обильном питании жиреет, дряхлеет и стареет.

Всякое зрелище требует сопереживания, мы включаемся в поле страстей, это поле индуктирует и питает наши страсти. В каждом познании есть элемент симпатии, общности. Грех, соделавшись привычным, перестает быть отвратительным.

Телевизор посягнул на духовную сферу. Фантазия о духовной жизни рождает ложь, которая называется у святых отцов прелестью. Визуально представить духовный мир невозможно, представлять его — это значит находиться в замкнутом круге страстных призраков и гордых теней, вызванных к жизни воображением.

Каждый человек, по учению святых отцов, — это малый мир. Каждый человек — это неповторимая индивидуальность. Телевизор унифицирует, обезличивает людей. Древние философы сказали: «Человек есть то, что он ест», имея в виду, разумеется, не вещественную, а духовную пищу — что он читает, с кем он общается, к чему он стремится. Телевизор предлагает одну и ту же пищу десяткам миллионов людей. Поэтому люди стали похожими друг на друга, похожими не в единстве духовной любви, а в единстве однообразия; люди теряют интерес друг к другу.

Телевизор гипнотизирует. Потоки образов, ярких и насыщенных страстей, одновременно и зрительных, и слуховых, порабощают психику, сознание становится заторможенным, человек превращается в медиум телевизора, воспринимающий его внушения.

Телевизор развивает антихристианство. Религия — это общение души с Богом. Религия вырабатывает созерцательное мышление, концентрацию внимания, сосредотачивает на немногих, но самых главных онтологических объектах. Телевизор — диаметрально противоположное: смена впечатлений, при которой теряется контроль над сенсорной деятельностью. Религиозное чувство — это мистическое чувство, тонкое и нежное, как лепестки цветка. Оно слышится в безмолвии, а не в шуме улицы.

Телевизор распространяет нервные и психические болезни. Возможности человеческой психики не безграничны. У телевизора человек за несколько часов получает столько впечатлений, как раньше за месяц.

Нервная система человека изнашивается, не вынося непосильного напряжения, она, как бы защищая себя, уходит в болезнь.

Телевизор учит людей жестокости, это касается не только картин убийств и насилия, окруженных в телепередачах подчас атмосферой поклонения и геройства, но это касается не менее страшного: переживания человека у телевизора настолько интенсивны и остры, что эмоционально опустошают человека, и он в повседневной жизни становится безучастным, холодным, отчужденным.

Телевизор отчуждает друг от друга людей, живущих в одном и том же доме, семье, заменив общение людей призраками и тенями экрана. Потеряв чувство живого человека, он потерял любовь к нему и сострадание. Человек перестает рассматриваться как личность, он превращается в инструмент.

Говорят, что телевизор может стать началом религиозного просветительства, но он убивает самое сердце религии — молитву, мистическую беседу души с Богом. Загруженная, забитая потоком впечатлений душа не в силах сосредоточиться на молитве, на слова молитвы наносится слой чуждых молитве страстных представлений. Молитва — это центр духовной жизни. Человек выбрасывает душу из неподвижного центра на вертящийся круг сменяющихся представлений.

Вне молитвы и созерцания невозможно внутреннее ощущение Бога, свидетельство души о присутствии Божи-ем. Если даже телевизор станет каналом религиозных передач, то все равно он лишит религию главного — глубины и мистики, остановившись на катехизаторстве и оглашении, на уровне слов, а не силы. Без религиозной интуиции, созревающей в безмолвии, такое оглашение или не будет принято, или будет принято на уровне духовно-культурных ценностей. Нужна нравственная подготовка, нужны религиозные искания, необходима борьба со страстьми и гордыней, чтобы подготовить себя к принятию христианства, чтобы почувствовать его возрождающую силу. Иначе Христос будет стучаться в закрытую дверь.

Особенно губительно действуют безнравственные сцены на детей, которые с молчаливого согласия родителей сидят вместе с ними (иначе родителям пришлось бы или выключить телевизор, или удалить детей из дома на многие часы, поэтому родители предпочитают делать вид, что они не замечают детей, смотрящих телевизор за их спиной). Дети еще меньше, чем взрослые, могут регулировать свои чувства, поэтому после духовного растления у телевизора воспримут христианство как запретительную систему, с прямым или молчаливым протестом против нее. Нам могут возразить, что иные телевизионные программы чисты и нравственны, но на самом деле это далеко не так.

Если в передачах занимались бы только морализацией, то телевизоры вообще не покупали бы. Посмотрите на лица сидящих у телевизора. Что вызывает их наибольший интерес — морализация или гангстеры и приемы дзюдо? Если зерна цветов и сорняка смешать вместе и бросить в землю, то можно быть уверенным, что сорняк заглушит цветы. У телевизора вырастаем человек с подавленной духовностью. В лучшем случае он воспринимает религию как нравственно-культурную и историческую ценность, что в сущности является религией без Бога. Поэтому телевизор калечит детские души. Телевизор отнимает у детей детство, делает их из младенцев сразу же стариками — детей без детства и чистоты!

Религия —это тайна, телевизор тайну превращает в рекламу.