Размышления о современном значении Афона — 4 (о послушании)

Сатана изображается нагим с черными крыльями, похожими на крылья летучей мыши. Благодать во время богоотступления как бы опалила его невидимым пламенем; божественный свет превратился для него в непроницаемую тьму, а божественная любовь – в вечное отвержение. Нечто подобное происходит с гордым монахом: когда он отвергает послушание, надеясь на свой личный подвиг, то благодать покидает его, отвергает, как бы отбрасывает от себя, и он остается нагим и беспомощным, как Адам после своего падения.

Для исихии необходимо крайнее смирение; только в смиренной душе обитает благодать, как внутренний свет и животворящая теплота. Гордый подвижник остается пустым и нищим – работником без платы и воином без победы и венца. Часто такой монах обольщается демоническими видениями, мертвым люциферианским светом – заревом ада, который одновременно разжигает кровяные страсти и леденит душу, как объятия трупа.

Для исихии как воздух необходимо смирение, а чтобы приобрести и сохранить его – послушание. Буря ломает высоко поднятые ветви деревьев, но не может выдернуть с корнем кустарник и траву, которые приклоняются к земле. Исихию рождает послушание. Исихаст должен быть преемником духа и благодати своего наставника, которому он вручил себя.

Без послушания нет тишины ума и невозможен глубокий покой сердца; послушание это гнездо, в которое слетает голубь благодати. Аскетическая традиция имеет свою особенность: здесь нужна живая передача опыта и непосредственная преемственность. Старец не только учит послушника, но как бы духовно живет и действует в нем. Принцип афонского монашества – послушание. Оно покрывает монаха от демонических искушений, как световой покров, защищает его от видимых и невидимых врагов, как стена.

Один из плодов послушания – духовная мудрость. Никакие книжные знания не могут сделать человека мудрым – это дар Божий, который дается ему за отсечение своей воли. Современное монашество потеряло представление о мистической глубине послушания; оно подменило его подчинением и внешней дисциплиной, которое нередко воспринимается как насилие.

На Афоне сохранилась традиция беспрекословного послушания, без которого афонцы не мыслят духовной жизни. Только под лучами послушания растут и цветут духовные цветы Афона: алые розы молитвы в монастырских оградах и белые лилии молчания в пустынных горах. Гордых и непослушных Афон изгоняет из своих пределов: они сами, под разными предлогами покидают Святую Гору, словно гонимые невидимым бичом, будто осенние листья, срываемые порывами ветра. В Фиваиде и Нитрии наставника монахов называли аввой, то есть отцом, на Афоне геронтой – старцем, умудренным опытом: этот опыт он не должен унести с собой в могилу, а передать преемникам, как духовное наследство.

Послушание – это крылья монаха, которые поднимают его ввысь; без послушания он беспомощно ползет по земле, покрытой острыми камнями и тернием. Монах, данное ему послушание, должен исполнять немедленно, не колеблясь и не раздумывая. Когда преподобный Афанасий Афонский был еще молодым монахом и занимался перепиской книг, то игумен решил показать братии его послушание. Остановившись у дверей келлии Афанасия, он позвал его. Когда Афанасий предстал перед игуменом, тот послал братьев посмотреть на рукопись, которую переписывал Афанасий, и те увидели, что последнее слово не дописано до конца: Афанасий не посмел задержаться ни на мгновенье, чтобы докончить букву, как будто услышал голос Самого Христа.

Афон открывает мистическую глубину монашеского послушания и его символический смысл. Ученик – образ Адама, учитель – Христа. Послушание – древо жизни, непослушание – плод древа познания добра и зла. Эдем – внутреннее состояние души монаха, пребывающего в послушании. Змей – демон, который в Эдеме научил Адама нарушить заповедь Божию; теперь он стремится обольстить каждого монаха, чтобы тот нарушил послушание, и тем самым лишить его внутреннего Эдема, сделать душу страной изгнания, пустырем, где растут бурьян и волчцы самоволия.

Послушник должен стремиться быть неразлучно соединенным со своим старцем: он питается его духовной силой, как ребенок в чреве – кровью матери. Даже смерть не разлучает старца с его учеником: старец невидимо пребывает с ним, указывает на опасности, защищает от искушений; ученик чувствует себя под невидимым покровом молитв своего учителя, отошедшего к Богу. Чем послушнее ученик, тем большую силу имеет молитва старца за него.

У людей, не понимающих глубины послушания, бытует мнение, что если человек возьмет благословение на какое-нибудь дело, то оно должно исполниться именно так, как он задумал и хочет. Но здесь другое: когда исполняют благословение старца, то совершается воля Божия, а воля Божия не всегда совпадает с желаниями и планами человека. 

Иногда по воле Божией дело не получается и предприятие разрушается, а разочарованный человек начинает сомневаться в необходимости послушания и благословения. В Библии написано, как одиннадцать колен Израиля решили наказать провинившееся колено Вениамина и вопрошали об этом Бога. Они несколько раз получали ответ, чтобы шли воевать, и каждый раз терпели поражение. Но они не опустили рук, не возроптали на Бога и, в конце концов, оказались победителями. Дело, начатое по благословению старца, может не исполниться, может принести убытки и разорение, однако исполнится высшее – промысл Божий о человеке, который даст ему больше, чем он потерял в духовном, а иногда и в земном плане.

Старцы Афона считали, что послушание, соответствующее желанию послушника, это послушание, так сказать, низшего порядка. А самое ценное и высокое, когда оно совершается против хотения и воли человека, когда не соответствует его намерениям и не вкладывается в обычные понятия, когда плотской разум протестует против него, но человек, мужественно отсекая все помыслы и оценки, исполняет послушание, как бы плывет против течения реки. Такое послушание скоро низводит благодать в душу человека.

Здесь необходимо отбросить свои рассуждения, свои желания, не считаться даже с очевидностью, как бы вместо своих глаз смотреть глазами старца. Это действие болезненно для души человека, как прижигание гнойника огнем; но в этом огне перегорают его страсти, самолюбие, гордость ума и вожделения сердца. Этот жгучий и очистительный огонь делает послушника новым творением. Такого послушания больше других подвигов страшится диавол. Конечно, это особый вид послушания, жертва духовного всесожжения, которое мир не может вместить: для мирских людей оно слишком трудно и даже опасно. Но в этом афонском послушании сияет миру духовное величие и мистическая красота мноашества.  

На Афоне сосуществуют две иерархии: церковная и духовная. Они могут соединяться друг с другом, но могут и не совпадать. Церковная иерархия это носительница благодати священства; это каналы, по которым благодать изливается в мир, это право совершать богослужения и Таинства, это власть прощать и разрешать грехи. Духовная иерархия – подвижники, которые путем молитвы и аскезы стяжали благодать и духовную мудрость. Церковный иерарх получает благодать через хиротонию – рукоположение, а духовный иерарх – через личный подвиг. Он может быть не только священнослужителем, но и простым монахом, а иногда даже не иметь монашеского пострига: его сан и степень – это мера духовного света, который он стяжал. Поэтому наставниками на Афоне, учителями молитвы и аскезы были не только священнослужители, но и простые монахи.

Без послушания невозможна исихия. Без послушания невозможно проникновение в глубины своего сердца и сокровенная таинственная молитва, которая совершается в нем тихо, как текут подземные воды.

Может ли совершаться исихия в миру? В полном смысле этого слова – нет, а только отчасти; но Иисусова молитва – может, и каждый христианин должен стремиться к ней. Некоторые говорят, что теперь нет учителей Иисусовой молитвы, нет духовного руководства. Однако и в монастырях и даже в миру имеется, скрытая от поверхностного взора, духовная иерархия; это люди, которые добились каких-то ступеней Иисусовой молитвы. Они отмечены печатью благодати, как бы светом различной силы. От них идет особое благоухание, которое может почувствовать душа, а в их сердцах мир и покой, который ощущается сердцем.