О послушании монахов и мирян

Евангельские заповеди это союз Бога с душой человека. Говоря образно, это договор, в который при крещении вступает человек. Он обязан соблюсти все условия этого договора, чтобы его душа находилась в общении с Богом. Взамен этого Господь обещает вечную жизнь и райское блаженство; более того, Он обещает мистическое единение человеческой души с Собой, то есть восхождение человека к бесконечным и абсолютным совершенствам Творца. Исполнение евангельских заповедей это вхождение уже здесь на земле в царство благодати, в преддверие вечности.

Евангелие дано для всех; оно постоянно и неизменимо, оно твердо и несокрушимо как Откровение Божие. Но  в самом Евангелии указывается еще другой путь, требующий постоянного самоотвержения, как бы распятия на Кресте, - этот путь для немногих. В отличие от евангельских заповедей он назван евангельскими советами. Он для тех, "кто может вместить", кто Бога считает главной целью и содержанием своей жизни, кто готов ради Единого отказаться от всего остального. Это три заповеди: безбрачие, нестяжание, то есть ограничение себя самым необходимым, и всецелое послушание духовному руководителю. Евангельские советы предоставляются на усмотрение каждого христианина, они исполняются добровольно. Никто не должен насильственно принуждать человека к безбрачию, бедности, граничащей с нищетой, и полной отдаче своей воли в другие руки. Здесь мы остановимся на третьем евангельском совете – послушании, вокруг которого свился целый клубок непониманий, недоразумений, злоупотреблений, а иногда спекуляций.

Христианин должен быть послушен Богу через исполнение заповедей, послушен священнику в том, что касается храмовой жизни и христианской нравственности, но у него остается свободная воля и выбор действий, на основании совести и нравственного чувства. У него два ориентира: внешнее учение Евангелия и внутренний голос совести. Этот путь для всех, но здесь человек сталкивается со сложностями и определенными опасностями: как исполнять евангельские заповеди в конкретных обстоятельствах, как отличить голос совести от тайного желания нашей страстной души, так как зло часто прячется под маской добра. Здесь возникает потребность, чтобы более опытный человек оценил бы наше духовное состояние и ситуацию, в которой мы находимся, помог бы нам бороться со страстями и правильно решать, хотя бы с нравственной стороны проблемы, которые возникают перед нами. Поэтому послушание это реальная необходимость, но возникают  вопросы, недоумения и ошибки в каких формах должно проходить само послушание. 

Первая, наиболее общая и так сказать приемлемая для всех форма – человек беседует со священником или лицом, опытным в духовной жизни, например с монахом, а женщина – с монахиней, и просит совета. Здесь у него опять таки свобода выбора – принять этот совет или нет, исполнить его или отвергнуть. Такая беседа помогает ему разобраться в сложившейся ситуации, найти правильный путь, но не связывает его как обязательство.

Второе, человек приходит к священнику за благословением, он уже сделал выбор, но просит, чтобы священник своим благословением утвердил этот выбор, и благодать Божия содействовала бы ему. Здесь человек уже несет определенную ответственность за полученное благословение и должен стараться исполнить его, но если возникают какие нибудь дополнительные препятствия, то это исполнение не является обязательным: обязательно уважение к самому благословению, а грех –  это пренебрежение им.

Третье, когда человек предоставляет священнику решить, как поступить ему в данном случае, как бы указать путь на перекрестке нескольких дорог. Такое  благословение более обязывает человека к его исполнению. Здесь он должен стараться приложить все силы, чтобы исполнить его, и только при явной невозможности снова обратиться к тому же священнику, рассказать о своих обстоятельствах и попросить вновь оценить их – оставить благословение или переменить. Если человек самовольно нарушит благословение, добровольно взятое им, то это благословение превратиться в будущем в камень преткновения на его пути.

В наше время возникло мнение, что необходимо отдать полностью  свою волю избранному священнослужителю. Послушание и отдача воли – это не одно и тоже. Слушают учителя, слушают родителей, но не отдают им своей воли, то есть главного свойства богоподобия – свободы выбора. Чтобы отдать свою волю человек должен хотеть стать таким  как его наставник, а, к сожалению, некоторые священнослужители требуют от своих прихожан  безусловного послушания и из наставников превращаются в маленьких диктаторов на своем приходе.

Бывают даже такие возмутительные случаи, когда священник спрашивает на исповеди: "Кто твой духовный отец?". Если человек говорит, что он ходит в храм, но не выбрал духовного отца, то ему отвечают: сначала выбери, а потом исповедуйся. Если он называет имя другого священнослужителя, то ему говорят с еще большим раздражением: "Так, иди, и причащайся  у него". Такие пастыри сами разделяют Тело Христово на части и присваивают себе то, что принадлежит Богу. Уже апостол Павел обличал неразумную приверженность верующих к своим наставникам, которые говорили: "…я Аполосов, я Павлов, я Кифов…", – как  грех перед единством Церкви. Правы только те, кто считали, что они Христовы. Пастырь еще не хозяин стада. Даже апостол не может принять от верующих ту почесть, которая принадлежит Христу. Апостол Павел особенно обличал тех, кто называл себя павловым: "Разве Павел распялся за вас" – говорил он.

В сравнительно недавнее время неразумные почитатели праведного Иоанна Кронштадтского образовали внутри церкви какую-то свою общину, которая была осуждена Синодом Русской Церкви как секта. Сам святой Иоанн отлучал этих людей от причастия. Но мы можем наблюдать другую картину, как некоторые духовные наставники сознательно и целенаправленно создают почитание, атмосферу экзальтации вокруг себя, стараются уважение к себе и доверие превратить в какой-то культ. Чаще всего им руководят две страсти: тщеславие и корыстолюбие. Так в епархии появляются другие невидимые епархии, а в приходах замкнутые общины, как бы элита прихожан, особо преданных своему священнику. Кроме проповеди для всех он ведет с ними еще отдельные беседы, которые можно назвать интимными беседами. Эти люди чувствуют себя на особом положении в церкви.

Итак, Церковь едина, и священник не имеет право отказывать в исповеди и причастии христианину на том основании, что он не его духовное   чадо. Каждый христианин включен в единую Церковь, а в каждом храме духовно представлена единая небесно-земная Церковь, так что, ни в каком храме христианин не должен чувствовать себя чужим. Врач не имеет право отказать больному в помощи на том основании, что тот не приписан к его больнице. Итак, право человека – выбрать себе духовного отца, в смысле личного послушания к нему, и право – пользоваться только советами.

Есть еще вид полного послушания духоносным старцам, но он для мирян в его прежнем объеме сегодня крайне затруднителен и почти невозможен. Это печальная реалия, но от нее не надо убегать в иллюзию, иначе наступит разочарование, а то и крушение духа. Когда мы читаем патерики, то мы чувствуем благоухание Фиваиды и Нитрийской пустыни. Теперь они занесены песком, в прямом и переносном смысле этого слова. Раньше монахи были орлами, которые высоко парили в небесах и своим духовным зрением могли видеть то, что совершается в бездне. Их уже нет, и их не будет, хотя могут появиться отдельные подвижники, как свидетельство того, что в Церкви еще не исчезла благодать.

Приведу один пример из истории. Византийский царь Василий, прозванный Болгаробойцем, захватил в плен 10-ти тысячное войско болгар. Он приказал разделить пленников на сотни, выколоть им глаза, а одному из сотни – один глаз. Эти одноглазые проводники должны были вести войско слепых на родину – в Болгарию. И теперь, пусть простят меня, но по сравнению с древними современные наставники похожи на одноглазых, которые ведут собой толпу слепых. Слепые изнемогают, падают, с трудом поднимаются, идут снова; одноглазые сами сбиваются  с пути и вновь возвращаются на него. Многие умирают от изнеможения, но так или иначе, остатки войска все-таки доходят до своей родины. Одноглазый проводник не особенно надежен, но если слепой откажется от его помощи, то идти ему будет несравненно труднее.