Любовь побеждает смерть

На небе Церкви, как две яркие звезды, сияют имена двух отроков, двух братьев-мучеников Давида и Таричана. Их мать Тагине была княгиней из царского рода. Она, рано овдовев, отвергла женихов, домогавшихся ее руки, и, оставшись верной покойному супругу, отдала свою жизнь воспитанию детей и служению больным и бедным. До самой смерти она не снимала траурной одежды, как инокиня – монашеской ризы, и, выходя из дома, закутывалась в длинный, как омофор платок, который скрывал ее прекрасное лицо от посторонних взоров. День и ночь она молила Бога, чтобы Он сохранил ее детей от соблазнов мира, как двух голубок, от сетей птицелова. Она желала посвятить их на служение Богу, как праведная Анна своего сына – великого Самуила.

Давид и Таричан с самого детства отличались от своих сверстников. Они избегали шумных игр, любили уединенную молитву, были почтительны к старшим, приветливы к своим сродникам и сострадательны к нищим. Они были отмечены особым знаком избранничества, как бы помазаны царским миром. Их кроткие лица светились ангельской красотой, так что трудно было отвести от них взора. Казалось, что это два райских цвета, принесенные с неба на землю.

Одних людей Господь призывает в молодости, - в то время, когда сердце человека больше всего готово к самоотверженности и подвигам. Огонь юности, который часто в миру становится дымным пламенем страстей, превращается под действием благодати в ясный и тихий свет зажженной лампады. Других Господь призывает в зрелом возрасте, когда человек, познав, как Адам, добро и зло, вступает на духовный путь, будто воин в невидимую битву. Иных Господь призывает в старости, когда человек, оглядываясь на прошлое, видит, что все на земле временно и тленно, все проходит и исчезает, как следы на воде; все, что казалось ему жизнью, - добыча смерти, суета и прах. День уходит за днем, год за годом, как волны реки или облака, гонимые ветром. Мир, который человек считал своим, покидает его у края могилы, как неверный друг в час испытаний. Обычно юноша откликается на Божественный призыв сердцем; в зрелом возрасте – умом; в старости – с сожалением, о бесцельно прожитых годах, а перед смертью – стоном покаяния, соединенным с последней надеждой. Но есть еще один призыв в младенческие годы – на заре жизни, когда ребенок откликается на голос Божий всем своим незагрязненным и неиспорченным существом, когда его душа подобна горячему воску, на котором Дух Святой изображает Свои таинственные письмена.

Давид и Таричан отвращались от игр и забав своих сверстников. Они часто посещали храм, а дома подолгу молились и слушали Евангелие, которое читала им мать. Они удалялись от мира, чтобы быть с Богом, как жемчужины скрываются в непроницаемой глубине моря. Уже в детстве они созрели для вечной жизни, и Господь призвал их к Себе через мученическую смерть.

Давид и Таричан были убиты своим дядей-язычником, как Авель пал от руки родного брата. Каин, завидуя святости Авеля, увлек его в поле, и там коварно убил. Так, в пустынном месте, на отлогом склоне горы, двух святых отроков убил новый Каин – их дядя, по имени Феодосий. Он уже давно задумал отнять имение у своей сестры Тагине, и как виноградари в евангельской притче, убить наследника, чтобы завладеть чужим садом. В начале Феодосий решил обратить в язычество свою овдовевшую сестру, но понял, что скорее сдвинет с места скалу, чем поколеблет душу ревностной христианки. Затем он стал ласковыми уговорами убеждать маленьких детей отречься от Христа, но те вырывались из объятий дяди, как святой младенец Кирик из рук Диоклетиана, и искали защиты у своей матери, как маленькие птенцы – под крыльями голубицы.

Прошло время. Сердце матери предчувствовало, что ее брат, как злобный демон, замышляет гибель детей, и поэтому она сказала ему: "Возьми себе все, чем мы владеем, а нам оставь одно – веру в Христа". Ночью, вместе с детьми, Тагине покинула свой дом и ушла на юго-запад Грузии в Тао - Кларджети, где их как странников из милосердия приютили простые люди. Здесь юные отроки жили как крестьянские дети. Их сверстники - князя гарцевали на скакунах, участвовали в соколиной охоте, носили оружие отцов и старших братьев, приучаясь к бою; а Давид и Таричан зарабатывали пропитание тем, что пасли овец, как в молодости Давид Псалмопевец – стада своего отца. Их дом был малой церковью, где они проводили долгие часы в молитве и пении псалмов.

Диавол копался в сердце Феодосия. Ему казалось, что когда дети вырастут, то они отнимут у него свое имение и отомстят ему, и он решился на злодеяние, подобное Иуды, который за серебро предал Христа на смерть.

Узнав, где находятся святые отроки, Феодосий вместе со своими слугами – язычниками тайно приехал на это место и встретил на горнем пастбище Давида и Таричана, которые как два агнца пасли стадо овец. С распростертыми объятиями он направился к детям и стал ласково звать их. Давид, обрадовавшись, что увидел дядю, бросился к нему. Тот, поцеловав его лобзанием Иуды, внезапно выхватил меч и ударил Давида в грудь. Отрок упал, как колос пшеницы, скошенный серпом. Его кровь, льющаяся на землю, безгласно вопияла к небу, как кровь Авеля, но не о мщении, а о прощении своих врагов. Таричан, увидев как страшное сновидение смерть своего старшего брата, бросился бежать; он переплыл речку и скрылся среди камней на другом берегу, словно детеныш лани в расселине горы. Феодосий послал своих слуг разыскать ребенка, как Ирод – воинов, чтобы убить Вифлеемских младенцев. Они нашли Таричана, как святую Варвару ее убийца-отец, выволокли ребенка из убежища, будто охотники добычу, и повели как жертву на заклание.

Таричан стал умолять не убивать его из-за скорби, которую нанесет его матери смерть двух сыновей. Но слуги Феодосия, как их хозяин, были беспощаднее волков. Они бросили отрока на землю и перерезали ножом горло, как ягненку. Пастухи услышали голос Таричана и бросились на помощь, думая, что на детей напали дикие звери. Слуги, при виде приближающихся людей, стали звать Феодосия и принуждать его к бегству, но тот стоял неподвижно, как вкопанный, будто каменная статуя, вросшая в землю: печать Каина легла на его лицо – он стал слепым.

Тагине, узнав о совершившемся злодеянии, поспешила к месту убийства своих детей, и горько рыдала, припав к их телам. Феодосий обратился к своей сестре со словами: "Сжалься надо мной, прости убийцу. Я ослеп, но свет веры озарил мою душу. Если Господь помилует меня, то я крещусь и стану христианином". Над мертвыми телами детей Тагине простила своего брата и стала молить Бога, чтобы Он даровал ослепшему зрение, как некогда Савлу. Затем глаза Феодосия помазали кровью, убитого им отрока Давида, и раскаявшийся убийца тотчас прозрел. Крестившись, он раздал все имение бедным, а сам стал как один из нищих и в покаянии окончил свою жизнь.

Сразу же после смерти отроков Господь явил чудеса и исцеления через их святые мощи. В последствии над гробницами Давида и Таричана были построены два храма.

Прекрасен цветок в то время, когда лепестки его только начинают распускаться. Душа детей – мучеников подобна полураскрытому цветку, которого еще не опалило жгучее солнце – пламя страстей, не покрыла пыль и грязь грехов.

У святых братьев – мучеников сочетались детская чистота, подобная небесной лазури, подвижничество – свет, в котором созерцается Господь, и мученичество – неоскудеваемая чаша бессмертия. Но самый большой подвиг совершила их мать Тагине: видеть убитых детей для матери так же мучительно, как вырвать из своей груди живое, трепещущее сердце. Заповедь о любви к врагам была золотыми буквами написана в душе Тагине. Убийца отнял у нее детей, но не мог отнять Христа. Трудно простить своего врага, но велик подвиг матери – простить убийцу своих детей у их окровавленных трупов, пронзенных мечом и изрезанных ножами, детей, которых она недавно с молитвой и благословением отпустила из дома. Но духовными очами она видела их на небесах, в немеркнущем свете, где Христос, Царь неба и земли, Который больше любит человеческую душу, чем отец и мать своего ребенка. Скорбь ее сердца соединилась с радостью о том, что она встретится со своими детьми не под кровлей убогой хижины, а в Небесном Иерусалиме, сверкающем неизреченной красотой. Другая радость была радостью о обращении брата к Христу и о его покаянии. Сердце Тагине, пронзенное болью, стало подобно алому рубину, а простившее убийцу – засияло как дивный алмаз.