О самом скучном

В книге “Вызов экуменизма” отец Андрей Кураев устроил мне логическую ловушку, в которой обнаружилось мое незнание логики. Конечно, его мантия доктора философии должна быть прошита нитями логики. Логически мыслить – его специальность, а делать нелогические выводы – его хобби. Это я говорю не в укор о.Андрею. Одна сухая логика навела бы скуку на читателей, а так как он стремится пробудить их мысль, а не погрузить в сон, то нередко прибегает к парадоксам и ментальным сюрпризам. Теперь перейдем к его обвинениям. Он пишет:

“О.Рафаил захотел показать, что он знаком с логикой, и обвинил меня в том, что я допускаю ошибку, которая “в логике называется расширением объема посылки силлогизма” (с.25). Смиренно замечу, что в логике просто нет такой ошибки. Большую посылку силлогизма вообще трудно чрезмерно “расширить”, ибо она уже обладает всеобщностью. Скажем, в классическом силлогизме из учебников логики большая посылка звучит: “Все люди смертны”, т.е. уже включает в себя предельное расширение – “все”. ( “Вызов Экуменизма”, с.316) 

Затем о.Андрей добавляет: “О.Рафаил, наверно, хотел сказать о чрезмерном расширении объема понятия, а не посылки”. (там же)

Замечание дельное. Но ведь говоря о объеме посылки, я имел в виду объем понятий, заключенных в ней, а не количество букв. Да и может ли вообще существовать посылка вне ее содержания - понятия или факта, а в некоторых случаях даже постулата, приемлемого для дискуссирующих сторон (однако, в этом случае, в вывод силлогизма переходит степень вероятности первой посылки). Упомянутый о.Андреем силлогизм из учебника логики имеет следующий вид: “ Все люди смертны. Петр человек, значит, Петр смертен”. Однако большая посылка, обладая, по-видимому, предельной широтой, по отношению к меньшей посылке, не обладает всеобщностью по отношению к понятию смертности. Чтобы она была всеобщей следовало бы сказать: “ Все биологические организмы смертны”.

В приведенном выше силлогизме человечество, по отношению к Петру, - родовое понятие. Данный силлогизм, который приводит о.Андрей, как классическую модель, вовсе не безупречен. Петр - это человек, - абстрактный или конкретный; смерть – процесс уничтожения и распада. Петр состоит из души и тела, поэтому заявить, что он смертен, значит сказать, что умирает его душа и тело, хотя, на самом деле, душа бессмертна. 

Поэтому, более точно было бы сказать: “Петр телом смертен, а душой бессмертен”. Если же нам возразят, что понятие “смертный” взято не дифференцированно, и может условно означать видимую смерть, как разлучение души от тела, то мы можем, как о.Андрей, упрекнуть несуществующего оппонента в неточности, и предложить следующее: Петр – абстрактная личность; под ним в меньшей посылке может подразумеваться каждый человек. Апостол Павел пишет, что во время второго пришествия Христа на землю живые не умрут, а изменятся. Петр может оказаться среди них и, таким образом, без своей личной смерти перейдет в бессмертие.

Нам могут ответить, что такой ход мысли убедителен для христианина, но неприемлем для неверующих или рационалистов. Но это уже означает, что “классический силлогизм” становиться условным, относительным и проблематичным, то есть не достоверным, а только вероятным. Что же касается материалистов и рационалистов, то среди них есть люди убежденные в том, что наука в будущем сделает человека бессмертным; к ним принадлежат последователи философа Федорова, написавшего книгу “Общее дело”, а также некоторые из современных ученых. Поэтому для них силлогизм должен принять такую форму, включающей оговорку: “ Все люди смертны; Петр - человек; он смертен в том случае, если не доживет до времени, когда наука победит смерть”. Значит, не для всех классический силлогизм из учебника логики убедителен и приемлем в полном объеме. Этим я хочу сказать, что сама логика, как наука, проблематична, и употреблять ее можно только ограниченно и условно.

Что же касается возражения отца Андрея ко мне, то оно сводится к следующему: я сказал “сад”, а не “деревья в саду”. О.Андрей возмутился моей лексической неточности и посчитал интересным поделиться с читателями своим возмущением.