Вопросы и ответы: О внутренней жизни

Ангелина! Монашеская и мирская жизнь отличаются друг от друга. Поэтому иное послушание должно быть в монастыре, а иное – в миру. В монастыре послушание является обетом и клятвой, добровольным игом, которое берет на себя человек.

Монастырь должен быть единым, живым, духовным организмом, а без послушания и строгого соподчинения этот организм разрушается и превращается только во внешнюю организацию. Путь монашества это самый короткий путь к Богу, но в тоже время – трудный и не для всех доступный.

Для монашества нужно особое призвание и решимость. Согласен с вами, что действительно трагедия, когда человек надламывается в монастыре и уходит из него. После монастырской жизни он редко находит себя в миру; у него остается щемящее чувство потери чего-то чистого, святого и драгоценного. Но кто тут виноват?

Я думаю, что здесь чаще всего бывают ошибки с двух сторон. Тот, кто, оставив мир, пришел в монастырь и не ужился в нем, видимо не до конца осознал, в чем заключается смысл и цель монашества. Такой человек приносит с собой в монастырь мирские представления; он недостаточно возненавидел свои страсти, не решился на мучительное лечение, которое иногда требует ампутацию своих привязанностей и привычек, не смог переменить гордость духа на монашеское послушание, принять скорби, как путь к внутреннему очищению, как епитимию за грехи и возможность через смирение стяжать благодать. Он по мирскому оценивает духовные испытания и делает вывод, что к нему относятся несправедливо и предвзято.

Гордость это воспаленный нарыв, от прикосновения к которому возникает острая боль, и чаще всего такие иноки не выдерживают именно этой боли, - боли самолюбия, боли ветхого человека, тлеющего в страстях. Хотя они говорят по привычке «простите», но редко вкладывают в это слово чувство виновности. Для них непонятно огненное делание древних монахов – считать себя хуже всех на свете. Они в душе протестуют против совета древних подвижников быть под ногами у всех; они считают это унижением своего достоинства, забывая, что по настоящему человека может унизить только его грех. Но бывает виновата и другая сторона.

Некоторые игумены и старцы не учитывают духовного состояния и слабости воли современного поколения, уже с детства отравленного грехом. Теперь с монахами нельзя поступать так, как с монахами прежних времен; с ними надо обращаться осторожно, как с больными, которые могут не выдержать испытаний, переносимых как должное и даже необходимое прежними монахами.

Знаменитый глинский духовник схиархимандрит Серафим Романцев давал тяжелые послушания преуспевающим монахам, а с духовно слабыми и немощными обращался снисходительно и даже ласково. Для сильных духом он был строгим отцом, а для слабых любящей матерью.

Что касается послушания в миру, то это послушание добровольное и имеет разные степени, которые определяет сам человек. И такое послушание должно проходить строго, в русле евангельской нравственности и православных традиций. Разумеется, не всякий священник может быть духовным руководителем. Здесь нужен еще собственный духовный опыт, мудрость и такт.

Однако послушание, даже в самых облегченных формах, в виде советов у более опытных людей, необходимо для христианина. Существует опасность попасть под психический пресс неопытного или неправомыслящего руководителя. Священноначалие Церкви не раз выступало против такого явления как младостарчество, когда человек, будучи еще духовно незрелым, смело берется руководить жизнью и совестью людей.

Но также опасна и другая крайность: когда человек вообще отвергает всякое послушание и совет, замыкается в себя и становится старцем для себя самого. И в наше время можно найти среди окружающих нас людей тех, которые опытнее нас, могут оценить наше духовное состояние и дать нам нужные советы и предостережения.

Призываю на вас Божие благословение. Помоги вам Господи.