Вопросы и ответы: Современные проблемы Церкви

Уважаемая Елена!
Сразу же хочу оговориться, что ваш вопрос является для меня "болевой точкой".
Экуменическая молитва, в каких бы формах она не велась, влечёт за собой нарушение соборных правил, то есть вызов праославной канонике. Мы можем молиться о возвращении инославных в Православие, но при догматическом различии молитвенное общение - будет ложным. Вообще, я считаю, что только при протестантском понимании Церкви, как человеческой общины, она может входить в союзы, подписывать соглашения, участвовать в ассамблеях, составлять договоры и т.д. Но в православном сознании Церковь, как Тело Христа Спасителя, не может стать членом более широкой, чем она,организации, так как таковой не существует. Далее, членство предполагает равенство участников, а равенство Церкви, как единственной носительницы истины, и еретических общин, отвергающих Церковь и её учение,- не возможно.Церковь, войдя в союз, уже мыслится как одна из его органических частей. При этом теряется главная , уникальная задача Церкви, - быть хранительницей благодати, которая преобразует мир.
Церковь едина, поэтому само название "Союз церквей" противоречит Символу Веры. Если же принять теорию о "множественности церквей", объеденных в союз, то Символ Веры надо будет изменить или подвергнуть схоластическому токованию. Если мы верим,что учение Православной Церкви - истинно, а остальных конфессий - ложно или деформированно, то какой может быть союз между духовной истиной и её искажением? Мне кажется, что в экуменическое движение вступили определенные лица, но Церковь никуда не вступала, не могла и не может вступить, а осталась тождественной себе самой - единой и единственной.
Иерархия Церки, в сакральном плане, является проводником благодати (что осбенно проявляется в её литургическом служении), и в каноническом отношении представляет Церковь как организацию. Но Церковь, кроме организации, является живым организмом, неразрывно связанным с Небесной Церковью. А эту Небесно-земную Церковь, в её неразрывном мистическом единстве ни одно лицо или лица, кроме Христа, не могут представлять. Поэтому вступление в экуменизм определённых и конкретных лиц, в том числе иерархов, вовсе не влечёт за собой членства всего единогоТела Христова -Церкви. За всё свое существование Церковь, как ветхозаветная, так и новозаветная, не вступала ни в какие объединения. Даже между Церковью и православным правительством не было союза, а в лучшем случае,- относительная согласованность действий иерархов и светской власти, которая называлсь симфонией. По моему мнению, Единая Церковь Христова, в которую входит Автокефальная Польская Церковь, на самом деле, не состоит ни в каком союзе и ни в каком движении. Она выше этих понятий и не вмещается в них.

Православная Церковь существует и раскрывается в истории, но, в тоже время, она стоит над историейю Церковь это прежде всего встреча вечного с временным, безконечного с конечным, благодати Божьей - с Его творением.
Каноника Церкви нарушалась и нарушается, но экуменизм со своими общими молениями есть нечто большее,- это узаконение самих нарушений. Конечно, легче было бы ответить на ваш вопрос категорически, но более легкое не всегда оказывается лучшим, и ответить одозначно- это, по сути дела, упростить, я дерзну сказать, профанировать сложный и крайне ответственный вопрос.
Не надо закрывать глаза на опасность, но в тоже время надо сохранять объективность. Здесь мы можем опереться на два фактора:1) Благодать в настоящее время существует и действует в Церкви; 2) Господь обещал сохранить Церковь, с её дарами, до второго пришествия.
Будем надеяться, что экуменизм это печальный эпизод в церковной истории, и со временем он будет выброшен из Церкви, как все инородное, попавшее в живой оганизм.Нам необходимо помнить, что Церковь, прежде всего, это невидимая сила и поэтому надо искать в ней то, чего нет за её границами, - благодати, спасающей и преображающей человека и мир.
Далеко не вся иерархия и не все священнослужители сочувствуют экуменизму,как хотелось бы представить это либералам. И такие силы смогут закрыть пробоины в корабле Церкви, нанесенные подводными камнями экуменизма. Ложная идея должна обнаружить, рано или поздно, свое подлинное лицо или, другими словами, свою изнанку. Причиной вхождения в экуменизм Православных Поместных Церквей было насилие в 60-ые годы, в пик хрущевских гонений. Церковь, а вернее церковных иерархов ввели в экуменизм, который был отвергнут ими же на Всеправославном совещании несколькими годами раньше (в 1948г.) за подписями представителей Поместных Церквей.Неужели такой гонитель Церкви, как Хрущев, публично издевавшийся над христианством и закрывший 2/3 храмов в бывшем Союзе,мог желать для Церкви что либо, кроме зла? Что хотело выиграть от этого атеистическое правительство?
Экуменизм должен был размыть православный менталитет, сломать канонику Церкви, как её ограду, ассимилировать Православие в каком то неопределенном либеральном христианстве,создать нестабильность - разделение внутри Церкви, особенно разобщить иерархию и народ. Нельзя сказать, что это попытка вполне удалась. Православные оказали более значительное сопротивление антидогматическому, ложному соединению, чем это хотелось бы антиправославным силам. Но, всё таки, само участие в экуменических организациях не могло пройти бесследно. За 40 лет произошла определенная адаптация, преодолеть которую трудно сразу, тем более, что после падения коммунистического строя международные экуменические силы остались теми же, и даже больше активизировались.
Теперь стоит более конкретный вопрос: что вам делать в данной обстановке? Мне кажется:не покидать церковь! Здесь у нас нет альтернативы. Но не следует посещать службы, когда демонстрируются экуменические молитвы; в остальное время старайтесь не упускать возможности приходить на богослужение в свой храм, петь в хоре и принимать таинства. Что касается прибавления на херувимской " и всех христиан", то это личное "творчество",а не церковное поминовение, поэтому за неё отвечает не Церковь, а священнослужители, самовольно исказившие формулу поминовения.
Казалось бы мы решили вопрос: благодать находится и действует в Церкви, поэтому церковь была и остается для нас местом освящения и соединения души с Богом. Но возникает другой вопрос: как относиться к священникам, участвующим в экуменических молитвах? Надо ли внутренне отчуждаться от иерархии и священства и только смотреть на них, как на совершителей церковных таинств, как на "каналы благодати"?Ведь священник ещё проповедник Евангелия и наставник прихожан, как же быть?
Я думаю, что включенность в экуменизм ( с участием в экуменических молитвах) имеет свои степени, например: 1) Священник попал в экуменизм, с его межконфессиональными молитвами, по принуждению, не будем уточнять какому - психологическому, административному или служебному. Он обходит вопросы экуменизма молчанием, не давая оценок и не проповедуя его.2) Священник оправдывает свое участие в экуменистических молитвах, уверяя паству, что экуменизм ничего не изменил в Православии, что он молился с инославными не вместе, а синхронно. 3)Священник безразлично относится к канонам и считает, что его служение в церкви это один из видов служения людям, которое даёт возможность успокаивать людей и утешать их и является как бы аналогом психотерапии. Для него совместная молитва с инославными и, даже, иноверными- отрадное явление и доброе дело. 4) Священник верит, что истина в православии, но надеется, что экуменическими молитвами можно как неводом выловить рыбу из океана инославного мира.Он думает, что если еретики встретятся с православными на ассамблеях, а тем более послушают православное богослужение, то благодать сама привлечет их к Церкви.Вообщем он поступает по словам Суворова: "Заманывай, заманывай", забывая о том, что благодать касается только того, кто считает себя "нищим духом" и ищет истину.По крайней мере, таких обращений в православие на экуменических съездах и на общих молитвах,кажется, не происходит. Скорее, протестанты считают себя "ученой элитой" в христианстве.Есть еще экуменисты- прагматики среди нашего священства, но о них писать не стоит.
Есть люди, которые не уважают прошлое, считают, что древность это темнота, что Церковь только теперь пробуждается от тяжелого сна и выходит из самоизоляции, в которой пребывала с апостольских времен. Для них не существует ни традиции, ни законов, ни правил. Они смотрят на Церковь как на " бесхозный двор", в котором можно делать все, что угодно. К православию они относится с внутренним недоброжелательством, считая его тормозом на пути прогресса. И если они формально принадлежат к православию и даже занимают в нем определенные места, то для того, чтобы реформировать, осовременить и, по их мнению, "облагообразить" его. К традиционалистам они относятся как к врагам, видя в них препятствия на своем пути, и употребляют по их адресу такие клички, как "обскурант", "изувер", "фанатик", "невежда", "мракобес", "конфессиональный гордец", "инквизитор", "начетчик", "человеконенавистник". Такие выражения, как "узкий кругозор", "инфантильность мышления" - наиболее мягкие в их лексиконе. Для них фанатизм- верить, что Церковь единственый путь ко спасению и полнота истины; фанатизм- считать, что церковные каноны объязательны для христиан; фанатизм- руководствоваться церковным преданием. Эти люди, обычно применяют такой психологический трюк : если ты отрицаешь католицизм,- значит ты отрицаешь католика как человека; если ты отрицаешь протестантизм, значит ты не любишь протестанта; а если ты не любишь людей, которых на земле сотни миллионов, то какой же ты христианин?
Между тем настоящая любовь не может любить ошибок и заблуждений человека, как не может любить его болезнь. Напротив, индифферентность или неверие в вечную жизнь, делает безразличным судьбы других. При том, Церковь вовсе не требует самоизоляции, но утверждает, что при различии вероисповеданий невозможно мистическое и евхаристическое единство. В противном случае, мы обманывали бы не только себя, но также инославных, ставя знак равенства между конфессиями, т.е. "санкционируя" их ошибки.Но существуют другие формы общения, где как раз православные могут и дожны проявить свою любовь к инославным, любовь к человеку, кем бы он не был, согласно евангельской притче о самарянине.
Конечно, приведенные мною примеры- это даже не схема, а скорее напоминание, что между священниками - экуменистами есть существенная разница и, поэтому, не может быть одинакового отношения к ним как к наставникам. Но уважение к священному сану должно присутствовать при любой дистанции. А вера в то, что таинства совершаются благодатью, ради народа, должна оставаться твердой и несомненной.
Может быть мой ответ вас не удовлетворит. Я не могу здесь проводить как в чертеже прямых линий- от одной точки к другой. В данной ситуации трудно обратится к Святым Отцам уже по одной причине: тогда экуменизма, как движения и организации, вообще не существовало. Диалоги с инославными допускались, но общие молитвы были категорически запрещены.
То, что я написал является моим личным мнением. Может быть другой достойный пастырь ответит более ясно и взвешенно. Во всяком случае, я все-таки предпочитаю плыть на корабле, захлестываемого волнами, чем оказаться за бортом в море.
Хочу прибавить, что всякий священик может быть совершителем таиств, в том числе исповеди, но он не объязательно является духовным отцом. В этом отношении человек имеет определенную свободу и может выбрать того, перед кем вполне открыто сердце и с кем согласна душа и совесть.